Описание сражения в наших источниках оставляет много неясностей. Согласно Плутарху, Октавиан оттянул свое правое крыло, чтобы выманить противника из залива. Начался ближний бой, стороны использовали огнеметы и катапульты, а корабли Октавиана превосходили противника маневренностью. Агриппа начал растягивать левое крыло, чтобы зайти в тыл неприятелю, Геллий Публикола (командующий правым крылом Антония) повторил его маневр, но эскадра Аррунтия ударила в стык. В этот момент Клеопатра с эскадрой из 60 кораблей внезапно повернула на Египет, за ней последовал Антоний. Как сообщает Плутарх, он провел три дня в полном отчаянии, и только на четвертый день женщины из свиты царицы отвели его к Клеопатре. Флот продолжал сопротивляться и только вечером 300 кораблей сдались Октавиану (Plut. Ant., 65–67; Dio., 50, 29–35; Suet. Aug., 17; Veil., II, 85).

Сомнительность версии заключается в том, что виновниками поражения оказываются те, кто был более всех заинтересован в победе, Антоний и Клеопатра. В. Тарн предлагает иной вариант: после маневра Агриппы, эскадры левого крыла и центра из флота Антония ушли в гавань, а эскадры правого крыла, в тылу у которых стояли корабли Клеопатры, , сдались противнику. Только тогда Клеопатра взяла курс на Египет, за ней последовали 40 кораблей Антония.[83]

Получается, что Клеопатра и Антоний оказались в безвыходном положении, и иного варианта поведения у них просто не было. Версия Тарна более вероятна, но и в ней остается много неясного.

Более или менее достоверным можно считать следующее: уход кораблей Антония и Клеопатры произошел только тогда, когда исход сражения был уже решен. Сопротивление флота Антония явно не было сильным: в сражении погибло 5 000 человек, что мало для столкновения таких армад, а из 500 (или менее) кораблей погибло не более 100 (300 сдались, а 100 ушли с Клеопатрой и Антонием) (Plut. Ant., 67). Исход сражения снова решили ее рядовые участники, уже не желавшие проливать кровь ради амбиций своих лидеров. Армия Антония, 19 легионов и 12 000 всадников, брошенная своим командующим Канидием, сдалась противнику (Plut. Ant., 68; Veil., II, 85).

Весной 30 г. Октавиан с большими силами двинулся на Египет через Сирию, а войска Корнелия Галла заняли Кирену (Plut. Ant., 69; Suet. Aug., 17; Dio., 51, 5). Летом 30 г. армия наследника Цезаря подошла к границам Египта. На сторону победителя перешел последний союзник Антония, царь Ирод (Plut. Ant., 71). Антоний просил дать ему право жить как частное лицо, а Клеопатра соглашалась на собственное низложение с целью сохранения династии. Октавиан отказал Антонию и обещал царице проявить снисхождение, если она убьет или изгонит Антония.

Взяв Пелузий, Октавиан шел к Александрии. Собрав войска и флот, Антоний дал последнюю битву. Флот и кавалерия сдались Октавиану, а пехота потерпела поражение (Plut. Ant., 74–75; Dio., 51, 9–10). После поражения Антоний покончил с собой (Plut. Ant., 76–77; Dio., 51, 10; Liv. Epit., 133). 1 августа 30 г. Октавиан вступил в Александрию. Последовало самоубийство Клеопатры, будто бы пытавшейся найти компромисс с победителем, но решившей покончить с собой, поняв, что он намерен провести ее в триумфе (Plut. Ant., 78–80, 84; Dio., 51, 11–13; Suet. Aug., 17; Flor., IV, 10). Есть версия, что самоубийство было результатом тонкого плана, разыгранного Октавианом.

Большинство сторонников Антония были помилованы, есть сведения только о казни нескольких человек, включая Канидия и Кассия Пармского (Veil., II, 87; Oros., VI, 19–20). Политика милосердия продолжалась. Египет стал римской провинцией, а захваченная казна Птолемеев окупила военные расходы (Dio., 51, 15–18; Liv. Epit, 133; Suet. Aug., 18, 2). Из Египта Октавиан отправился в Сирию и Малую Азию. Области, переданные Клеопатре, стали римскими провинциями.

Победная эйфория прошла по всей Италии. Повсюду устраивались победные жертвоприношения, придумывались все новые и новые праздники (Dio., 51, 19). Происходит официальное осуждение памяти Антония (Ibid.). Напротив, Октавиан оказался в центре сыпавшихся на него почестей. 13–15 августа 29 г. он торжественно отпраздновал три триумфа, паннонский, актийский и александрийский (Dio., 51, 21). Это был апофеоз Октавиана, но это было и празднование общей победы. Интересно, что в этом празднике преобладала мирная символика (плуг с волами, козерог с рогом изобилия, богиня Мира). Быть может, впервые за долгие годы римляне праздновали по-настоящему. Рим праздновал конец гражданских войн.

Незадолго до кончины император Август составил своеобразный документ, известный как «Деяния божественного Августа». Этот короткий и простой перечень был составлен самим принцепсом, и есть все основания считать, что последний тщательно проверил в нем каждое слово. Август очень кратко оценивает свою деятельность в гражданской войне, подчеркивая именно собственные заслуги. В 19 лет он набрал войско «по собственной инициативе и на частные средства» и освободил «попранное кликой» государство. Тогда же он совершил восхождение от частного лица до консула и триумвира (R.g., 1) и отомстил за Цезаря. «Убийц моего отца я отправил в изгнание, на основании принятого закона отмстив за их преступление; когда же они объявили войну государству, дважды победил их в сражении» (Ibid., 2).

Деликатно обходя события Перузийской войны, Август переходит к войне с Помпеем, ограничиваясь упоминанием о захвате 30 000 рабов, бежавших от хозяев и возвращенных их владельцам (Ibid., 25, 1). О последней, Актийской войне, Август упоминает несколько раз. Он пишет о присяге, принесенной Италией и провинциями и сражавшихся на его стороне сенаторах (R.g., 25, 2), упоминает о триумфах (Ibid., 4, 1) и, наконец, заявляет, что «погасив гражданские войны» в свое 6 и 7 консульство (28 и 27 гг. до н.э.) передал государство в «ведение сената и римского народа» (Ibid., 34, 1).

Большая часть документа посвящена принципату. Август подробно пишет о своей власти: 37 лет трибунской власти и 13 консульств (Ibid., 4, 4), отказ от диктатуры (Ibid., 5, 1) и постоянного консульства (Ibid.), cura annonae (Ibid., 5, 2) и сига legum et morum (Ibid., 6), пожизненная трибунская власть и неприкосновенность (sacrosanctitas) (Ibid., 10) и сан великого понтифика (Ibid., 10, 2). Август также упоминает о 10 годах триумвирата, 40 годах пребывания на посту принцепса сената и членстве во всех жреческих коллегиях (Ibid., 7). Наконец, он сообщает о прозвище Август и даровании золотого щита (Ibid., 34), титуле отца отечества (Ibid., 35) и других почестях (Ibid., 3, 9–12).