– Ну, как сказать… У меня есть ямайский паспорт.

– С твоим настоящим именем?

– Нет.

– Господи… Там-то ты что вытворила?

– Я? Да ничего.

– Ой, не скажи… Ты, поди, в бегах. То, что ты рассказала, для меня уже волнительней всего ранее слышанного. Так чего ты там понаделала? От кого бежишь? Должен сказать, это жутко интересно.

– Кто знал, что, открыв сегодня дверь, вы к концу дня окажетесь здесь? И, кстати, я не в бегах. Я не преступница.

– У тебя был сукин сын муж, который тебя поколачивал.

– Да.

– В самом деле?

– Нет.

– Доркас… Или как там тебя звать.

– Теперь Доркас.

– Надеюсь, ты поблагодарила ее за щедрость. Дать тебе пользоваться своим именем… – Он встает и снова подходит к окну. – То, что ты иммигрировала под чужим именем, наталкивает меня на мысль, что человек или люди, от которых ты бежишь, находятся на Ямайке, но у них есть ресурсы, чтобы выследить тебя и здесь, отсюда все эти подложные имена.

– Вам бы детективом быть.

– А с чего ты взяла, что тебе, черт возьми, ничего не грозит?

– Здрасте. Я здесь с семьдесят девятого года, а он меня до сих пор не нашел.

– Он. Значит, это «он», а не «они». А детишек ты там не оставила?

– Чего?.. Нет, чего нет, того нет. Слава богу.

– Детишки не так уж плохи, пока не начинают разговаривать… И что это за парняга, от которого ты бежишь?

– Вам-то оно зачем?

– Ну, может, я могу…

– Что, помочь? Да я уж сама себе помогла. К тому же он далеко от Нью-Йорка. Да и причины приезжать сюда у него, скорее всего, нет.

– Тем не менее ты все равно прячешься.

– Здесь, в Нью-Йорке, полно ямайцев. Кто-нибудь из них может его знать. Поэтому я рядом с ямайцами не живу.

– Но зачем именно Нью-Йорк?

– Ну, а где мне еще? Не в Мэриленде же торчать или там в Арканзасе. Кроме того, у мегаполиса есть свои преимущества. Общественный транспорт, так что нет нужды в машине. И на общем фоне ты не выделяешься, если только не разъезжаешь с белым в пригородных поездах. И работа есть такая, где тебя никто ни о чем не спрашивает. Хотя если ее и нет, то все равно приходится делать вид: уходить по будням из дома примерно в одно время и возвращаться так же вечером. Я вот, когда не работаю, просто хожу в библиотеку или МСИ[279].

– Ах вон откуда у нас познания насчет Поллока и де Куннинга…

– Да бросьте. Это я и без всякого МСИ знаю.

– И все равно это не житье, когда постоянно приходится оглядываться. Не устаешь?

– От чего?

– В самом деле, от чего бы…

– Жизнь понемногу налаживается, открывает кредитный лимит. Здесь все требует погашения долгов, хотя многие из них я, можно сказать, с лихвой оплатила наперед. Впрочем, это уже из четвертой главы… Послушайте, если это у нас момент катарсиса, то вынуждена вас разочаровать.

– Разочарование – последнее, что я думаю при мысли о тебе, милашка.

Мне реально следовало сказать ему: «Я вам не милашка». Просто надо было. Но я сказала:

– Поздно уже. Вам пора домой.

– И как ты представляешь, чтобы я, почтенный белый джентльмен неюного возраста, выбирался из… Мы сейчас где?

– В Бронксе.

– А? Странно, я совсем забыл. А как мы… Ладно, отложим. Зов естества.

Он прикрывает за собой дверь. Его накинутая на стул ветровка соскальзывает на пол, и я ее поднимаю. Ого, какая увесистая, явно не для лета… Да еще с подстежкой; летом в такой употеть можно. Ветровку я складываю, и тут в районе левого плеча замечаю ярлык с надписью, явно не похожей на инструкцию по стирке. Сделана рукой и как будто фломастером: «ЕСЛИ ВЫ ЧИТАЕТЕ ЭТО РЯДОМ С ВЛАДЕЛЬЦЕМ КУРТКИ, ПРОСИМ СРОЧНО НАБРАТЬ 2124687767. СРОЧНО. ОЧЕНЬ ПРОСИМ».

Три длинных гудка.

– Алло, папа?! Папа! Господи, ты…

– Это Доркас.

– Кто-кто?

– Доркас Палмер.

– Что за ё… Подождите, вы та женщина из агентства?.. Лапка, это та, из агентства.

– Да, из агентства. Мистер Колтхерст…

– Умоляю, скажите, что он с вами!

– Да, он со мной. Просто хочу вам дать знать, что это он настоял на том, чтобы мы вышли из дома. То есть он взрослый человек и может сам делать что хочет, просто я не могла оставить его одного и…

– Где вы сейчас? С ним всё в порядке?

– В Бронксе, и да, в порядке. Что…

– Дайте мне ваш адрес, срочно! Алло, вы меня слышите?

– Конечно.

Я диктую адрес, и он брякает трубку. Хоть бы слово сказал. «Что толку биться вокруг куста», как говорят американцы.

Я осторожно стучусь в дверь санузла:

– Мистер Колтхерст? Кен? Я позвонила вашему сыну. Он говорит, что за вами выезжает. Извините, но уже совсем поздно, а оставаться здесь вам нельзя. Кен, вы слышите? Мистер Колтхерст?

– Ты кто?

Я приникаю головой к двери, чтобы повторить, хотя сказала вроде бы разборчиво.

– Ты кто, ёб твою? А ну прочь от двери! – слышится изнутри неузнаваемо колючий голос. – Иди нах отсюда.

– Мистер Колтхерст?

Я берусь за ручку, но дверь заперта изнутри.

– Иди нах, я сказал!

Скажи-ка мне всё как на духу, скажи сейчас. Ты в самом деле думаешь, что Джоси Уэйлс летел всю дорогу до Нью-Йорка для того лишь, чтобы с шестилетним опозданием лично заняться тобой? Кажется мне, брат мой, что ты слишком уж высокого о себе мнения. Уж извини, но послушай умудренного. Одна из причин, почему Джоси оставил меня в покое, в том, что он на самом деле хотел уничтожить единственно ту движуху за замирение. Я в этом уверен. А когда с миром было покончено, он уже больше никого убивать не хотел. Плюс к тому я изо всех сил стараюсь не попадаться ему на пути, а он мне, так как надвинуться на меня означало бы надвинуться на «Иерархию донов». Понятно, размером нам со «Штормом» не сравниться, и тем не менее на то, чтобы меня обнулить, труда и времени у него ушло бы изрядно. Что до Ревуна, то и ему, и мне известно, почему он на меня никогда не рыпнется.

Однако твой случай по-своему особенный, он стоит особняком. Джоси приказал тебя устранить, а ты возьми и сам устрани его лучшего человека, считай что правую руку. Может, он тебя даже зауважал, у него случаются такие странные перепады. Может, он о тебе позабудет… Хотя стоп, Джоси Уэйлс не забывает ничего. Скорее всего он думает, что нет различия в том, живой ты или мертвый; разница лишь во времени и деньгах, которые могут понадобиться на твое устранение. Или же приоритеты у него сменились.