— Тогда прошу ко мне в кабинет, — пригласил он, и вместо широкой улыбки на его лице появилась озабоченность. — С вашего позволения я последую первым.

В кабинете сьер Филиппо сел напротив Лоренцы, чтобы вдоволь ею налюбоваться. Лицо молодой женщины, при встрече озарившееся беглой улыбкой, теперь было не просто серьезно, а скорее даже сурово, а сама она в темно-зеленом бархатном платье, так красиво оттенявшем ее золотые волосы и нежную кожу, была еще прелестнее, чем при их последней встрече.

— Простите мне невольное воодушевление, но я так счастлив вновь видеть вас, что забыл... Вы, наверное, вовсе не рады.

— Это самое мягкое, что можно сказать о моих чувствах, и причина вам хорошо известна.

— Видит бог, не знаю!

— Почему вы ни разу не соизволили приехать в Курси?

— Я видел, какое впечатление на вас произвели привезенные мною новости из Брюсселя, и не хотел лишний раз навязывать вам свое общество.

— Друзья не могут что-то навязывать друг другу. А вы ведь были совсем неподалеку от Курси. Что вы делали у мадам де Верней в эти дни?

Джованетти удивленно поднял брови.

— Кажется, новости в долине Уазы разлетаются быстрее птиц. Я сопровождал доктора Кампо, чьими услугами воспользовалась мадам д'Антраг.

— Она заболела?

— Она стареет. А для женщин это худшая из болезней. Впрочем, и для мужчин тоже, — добавил он с иронической усмешкой. — Наш дорогой Валериано, скажем... улучшал ей настроение с помощью одного из своих магических зелий. По его мнению, самое главное, это примириться со своим новым состоянием.

— А вы помогали лечению?!

Тон у Лоренцы был едва ли не прокурорский. Джованетти с живостью отозвался:

— Святая Мадонна! Не смотрите на меня так, словно я совершил преступление. Отправляясь вместе с Валериано, я думал только об одном: о преступлении, жертвой которого стал король Генрих! Я ведь очень любопытен от природы, вы знаете...

— Как все дипломаты. И поэтому знаете много больше, чем простые смертные.

— Потому что не ленимся искать. Вынюхивать, как говорят о нас некоторые, и я именно это и делаю. Мне хотелось знать, как обстоят дела бывшей фаворитки теперь, когда короля больше нет, а бедная д'Эскоман навек погребена в темнице.

— Вы удовлетворили свое любопытство?

— И да, и нет. О! У меня не осталось никаких сомнений, что несчастная женщина сказала правду и права совершенно во всем. Все гости маркизы виноваты в свершившемся преступлении. И Мария де Медичи в том числе, она все знала и ничему не помешала.

— Кончини тоже причастен?

— Еще как! Он давным-давно получает деньги от испанцев!

— А господин де Сарранс?

Джованетти пристально посмотрел на Лоренцу.

— Вы знаете, что там был и де Сарранс? Должен сказать, что вы удивительно осведомлены. Относительно маркиза у меня нет никаких доказательств, но я готов поклясться, что и он тоже причастен к преступлению. Он так ненавидел короля! Это все, что вам хотелось узнать?

Лоренца повела плечами и наклонила голову:

— Вы сами сказали: короля больше нет. Оставим отмщение Господу Богу. На самом деле я хотела бы повидать мессира Кампо. Он остался в Вернее или... вернулся в Лувр?

Услышав ее вопрос, Джованетти не мог удержаться от смеха.

— Служба осведомления у вас выше всяких похвал.

— Вы сами прекрасно знаете, что при помощи золота можно узнать немало, а у барона нет недостатка в деньгах. Я полагаю, что Галигаи довольна нашим дорогим доктором?

— Я тоже так думаю. Вполне возможно, мессир Кампо даже займет место еврея Монтальдо. Галигаи стала гораздо лучше себя чувствовать и очень ему благодарна.

— Ну, хоть одна ободряющая новость! Лоренца замолчала, и в наступившей тишине Джованетти, не отрывая глаз, смотрел на Лоренцу. Наконец он прервал затянувшееся молчание.

— Может быть, вы все-таки скажете мне, чего же вы хотите? Я по-прежнему ваш друг... Даже когда гощу в замке мадам де Верней.

Лоренца сложила оружие и улыбнулась Джованетти.

— Я хотела бы, чтобы сеньор Кампо помог мне увидеться с Галигаи с глазу на глаз. И ничего больше.

— Вы поедете к ней? Неужели вы можете себе это представить?

— Могу. Мне необходимо встретиться с ней, а где это произойдет, мне все равно! В церкви, на Новом мосту, как она пожелает, но я должна с ней поговорить!

— Она никогда вас не любила. Ваша красота...

— Знакомый припев, — рассерженно заявила Лоренца. — Если я вдруг упомяну ее супруга, то только для того, чтобы ее успокоить. Я хочу поговорить с ней о своем муже и больше ни о ком! Говорят, она умная, мы должны понять друг друга!

Теперь замолчал Джованетти. По его лицу трудно было догадаться, что он думает о пожеланиях Лоренцы. Она продолжала:

— Я предпочла бы какое-то очень укромное место. Я боюсь пересудов. То, что я собираюсь ей доверить, слишком серьезно!

— Не сомневаюсь. Но, возможно, вы должны подумать... в случае, если будете удовлетворены... о благодарности. Известно, что она помогает довольно охотно, но...

— На определенных условиях? Конечно, я знаю об этом! И непременно поговорю со своим свекром о том, что мы сможем ей предложить.

— Я вижу, что мы понимаем друг друга. И вот какая идея пришла мне в голову: если она согласится на встречу, то почему бы не устроить ее здесь?

— Лучшего места не найти! У вас мы во Флоренции. Мне кажется, это должно ей понравиться.

— Надеюсь. Кстати, о Флоренции, вы знаете, что еще одна молодая девушка приехала оттуда, чтобы занять при дворе место фрейлины. Думаю, что вы с ней в каком-нибудь да родстве. Ее зовут Кьяра Альбицци.

— Какая счастливая весть! — с внезапной радостью воскликнула Лоренца. — Конечно, мы с ней родственницы, но к тому же в монастыре Мурати она была моей лучшей подругой. Кьяра моложе меня на два года, и, как я помню, она должна была стать монахиней. Ее это совсем не радовало. Интересно, что же случилось?

— Об этом я знаю не больше вашего. Но, наверное, какие-то причины были.

— Надеюсь, иные, чем те, которые отдали меня в руки де Сарранс-старшего!

— Может быть, регентша заботится о дворе будущей королевы?

О браках с королевским домом Испании только что договорились, договор был отпразднован, хотя народ вовсе не рад был испанской инфанте и еще менее хотел отдавать одну из французских принцесс