Ты в порядке, Кейт? — Мег насторожило мое молчание.

Пытаюсь.

У тебя все будет замечательно. Я это знаю. А если нет, по крайней мере, будешь несчастной, занудной, но богачкой.

Я рассмеялась:

Пожалуй, пойду я спать.

Так что, на следующей неделе у нас ланч?

Конечно. И на этот раз — точно за мой счет.

И я, и Этан — мы оба хорошо выспались. Я с облегчением отметила, что обещанный снегопад так и не обрушился на город. В девять утра мы уже сидели в машине. Спустя три часа — как раз когда мы пересекли границу штата Нью-Йорк — Этан повернулся ко мне и сказал:

Сегодняшний вечер я хочу провести с папой.

Я закусила губу, но ничего не сказала, кроме:

Как ты пожелаешь. Давай позвоним ему прямо сейчас.

Я набрала рабочий телефон Мэтта. Секретарь соединила меня с ним. Мы вежливо пообщались. Потом я передала трубку Этану.

Папа, можно я к тебе приеду и останусь ночевать?

Они поболтали несколько минут, Этан был очень оживлен. Конечно, я почувствовала ревность. Хотя понимала, что не права — просто когда делишь ребенка с бывшим супругом, всегда кажется, что тот дает ему больше, относится к нему лучше. Как ни пытайся отмахнуться от этого, дух соперничества всегда присутствует в отношениях бывших супругов. Ах, ты водил его в цирк? Ну, тогда я отведу его на мюзикл «Король-Лев» на Бродвей. Ты купил ему «Найкс»? Ну а я куплю первую пару «Тимберлендз». Идет агрессивная тупая игра под названием «кто из разведенных родителей лучше?». И она неизбежна.

Этан закончил разговор с Мэттом и вернул мне трубку:

Ты точно не против, что я останусь с ним сегодня?

Да, я была против. Но я знала, что мне пора прекращать с этим. Иначе я всю оставшуюся жизнь только и буду заниматься самобичеванием.

Все в порядке, — сказала я. — Честно.

Отлично, — слегка удивленно произнес он. — Спасибо тебе.

Мы двигались на юг. С единственной остановкой на ранний ужин, мы приехали в Северный Манхэттен около восьми вечера. Я снова позвонила Мэтту и сказала, чтобы он ожидал нас в течение двадцати минут. Поскольку я почистила одежду Этана в гостинице Замка Фронтенак (а его школьный рюкзак лежал в багажнике машины), не было необходимости заезжать к нам домой. Мэтт ждал нас у своего дома на Вест, 20-й улице. Как только я остановила машину, Этан выпрыгнул из двери и бросился к отцу. Я подошла к багажнику. Раскрыла спортивную сумку с вещами Этана. Переложила кое-что из белья в его школьный рюкзак. Потом достала школьную форму (в целлофановом пакете после химчистки) и передала ее Мэтту вместе с рюкзаком.

У него в ранце смена носков и белья, зубная щетка. А вот его школьная форма.

Ты же знаешь, у него есть запасной комплект всего этого здесь, — сказал Мэтт.

Я как-то не подумала…

Ладно, не важно, — сказал он и подтолкнул Этана вперед.

Спасибо, мамочка, за прекрасный уик-энд.

Я наклонилась. Этан чмокнул меня в щеку.

Спасибо, мам. — Он был краток. Я выпрямилась.

Что ж… — сказал Мэтт.

Что ж… — сказала я, думая о том, как неуклюже мы теперь общаемся. Представить только: встречаются двое. Влюбляются. Узнают друг друга очень, очень близко. Заводят ребенка. А потом все идет наперекосяк. Настолько, что отношения сводятся к резким диалогам, жестким рукопожатиям, борьбе за ребенка.

Мэтт протянул мне руку. Я пожала ее.

Тот спор на днях… он был глупый, — сказала я.

Очень глупый.

Это всегда было нашим любимым занятием… спорить по пустякам.

Да уж, — рассмеялся он. — У нас определенно талант лезть в драку. Но… бывает.

Да, — тихо ответила я. — Бывает.

Легкая улыбка пробежала между нами, и на этом рукопожатие закончилось. Я нагнулась, поцеловала Этана и сказала:

Увидимся завтра после школы, дорогой. Я приду с работы около семи.

Этан кивнул, повернулся к отцу, и они вместе зашли в подъезд. Я поехала сдавать машину в «Авис». Потом вернулась домой. Тишина в пустой квартире была оглушительной. Но я тут же напомнила себе, что это всего лишь на одну ночь.

На следующее утро я вышла на работу. Накопилось столько дел, что мне даже не удалось вырваться на ланч и пришлось заказать его на рабочее место. Но я все-таки отставила его на минутку, чтобы позвонить Питеру Тугасу.

Тебе лучше, Кейт? — спросил он.

Немного.

Как я уже говорил, должно пройти много времени.

Разве это не ко всему в жизни относится?

Возможно, ты права. Что ж… мы готовы передавать завещание в суд?

Полностью. Но прежде мне необходимо задать вам вопрос: как единственная наследница траста, я вольна делать с ним все что угодно?

Конечно, — слегка насторожился он. — Как я уже упоминал, в завещании нет никаких оговорок насчет использования средств.

Хорошо. Потому что я решила, что моего брата следует вписать обратно.

Что? — Мистер Тугае, казалось, был в шоке.

Я хочу, чтобы Чарли отошла половина траста.

Так, минуточку, Кейт…

Сколько там всего? Почти семьсот пятьдесят тысяч? Пусть у него будет триста семьдесят пять.

Ты не должна это делать.

Я знаю свои права и обязанности.

Возьми хотя бы пару дней на размышление…

Я как раз два дня об этом и думала.

Ну подумай еще два…

Нет. Я все решила. Я хочу, чтобы у него была половина траста.

Кейт… ты знаешь, как он относился к матери.

Вы правы. Я знаю. Но он все равно получит половину.

На каком основании?

Я не ответила. Хотя и знала, на каком основании, по какой причине. Моя мать — молчаливый стратег — обыграла меня. Она все предусмотрела: сначала позволила Саре рассказать мне эту историю, потом адвокат выложил мне новость про трастовый фонд. Никаких заявлений с ее стороны, но зато какой тайный смысл. И теперь он мне открылся: когда доходит до прощения, слова, возможно, и важны… но жест, поступок значит куда больше. Потому что жест порождает другой жест. Точно так же как прощение другого человека позволяет простить самого себя. Сара и моя мать не разговаривали десятки лет, но были жесты, и пришло прощение. Умирая, моя мать сделала то, что сочла нужным. Она задала мне вопрос: сможешь ли ты также поступить со своим братом? Хотя и зная, что он был неправ?

Приведи мне хотя бы один довод… — продолжал бедный мистер Тугае.

Она бы этого хотела.

Долгое молчание.