— Не могла не заметить, сэр, — сказала Гвен, — что вы не назвали самого коммодора надежным или компетентным.

— Не мне об этом судить, — ровно ответил Гримм. — Он достаточно хорошо продвигался вверх по служебной лестнице.

Кеттл громко фыркнул, бросая «Хищницу» ввысь по широкой дуге, чтобы избежать столкновения с быстро росшей в размерах энергетической сферой вражеского выстрела.

— Он напыщенный, распутный осел, — так же ровно отметила Гвен, — не обладающий даже той каплей ума, которой небесный Бог наделил дураков, хотя, полагаю, он не лишен своеобразной смекалки, присущей крысиному племени. К тому же ему весьма идет флотская униформа.

Гримм быстро обратил к девушке лицо, чтобы сразу же отвернуться. По тому, как натянулась кожа на скуле капитана, девушка сделала вывод, что он широко улыбается.

— Не дерзну спорить с вашим мнением, мисс Ланкастер, — уронил он.

— Это потому, что кэп предпочитает не ввязываться в схватки, которые не смог бы выиграть, — пояснил Кеттл.

Регулярно звучащий грохот вражеских выстрелов постепенно усиливался.

— Кэп, — предупреждающим тоном сказал Кеттл, — если «Итаска» еще немного нас нагонит, не останется времени на уклонение. Мне придется просто лавировать. До «Блистательного» мы можем и не долететь.

Гримм повернулся к раструбу переговорного устройства.

— Мостик вызывает машинное отделение.

В трубке задребезжал голос Джорнимена:

— Да, кэп?

— Если есть хоть какой-то запас хода, мистер Джорнимен, он нужен нам прямо сейчас.

— Диву даюсь, что системы еще держатся, кэп! — крикнул в ответ механик. — Черт, да кое-какие из этих кабелей буквально подвязаны шпагатом! Но я посмотрю, что тут можно сделать. Конец связи.

Последовавшие за этим разговором минуты Гвен сочла как-то особенно пугающими. Рядом с девушкой не происходило ровным счетом никаких насильственных действий, а исходившая от врага угроза не казалась реальной, ведь тот больше походил на детскую игрушку, модель воздушного судна, тенью парящую далеко позади. Гвен не могла толком подготовиться к сражению с чем-то, чего даже не было поблизости. Вместо этого небо по соседству продолжали сотрясать огненные вспышки и громовые раскаты, которые то и дело обдавали палубу «Хищницы» порывами горячего, насыщенного озоном воздуха, суля всем, кто был на ее борту, внезапную и жестокую смерть. Корабль отчаянно вилял во все стороны, совершая все более резкие маневры уклонения, каждый из которых еще ненадолго продлевал им жизни, — и тем самым позволял противнику приблизиться еще немного.

Девушке казалось, что она скоро сойдет с ума от осознания своего полного бессилия. Она совершенно ничего не могла сделать, чтобы избежать уготованной «Хищнице» судьбы, какой бы та ни была, — разве что немедленно спрыгнуть за ограждавшие капитанский мостик перила. У Гвен не имелось ни нужной подготовки, ни врожденных инстинктов, ни обретенных с опытом знаний, которые помогли бы выжить в подобных обстоятельствах. Девушка поняла вдруг, что ее жизнь, ее судьба всецело находятся в чужих руках.

Капитан Гримм неподвижно стоял на своем мостике, заложив руки за спину, и все его страховочные ремни были аккуратно и туго натянуты… Он воплощал собой идеальный образ капитана воздушного судна, держащего в своих руках жизни каждого, кто был на борту, и делал это, не сгибаясь под тяжестью ответственности и не сетуя на неудобства.

То был символ мужества, с которым Гвен еще не приходилось сталкиваться.

Как такой человек мог получить клеймо труса и быть с позором изгнан с флотской службы, что бы там ни значилось в архивных записях?

У Гвен вдруг перехватило дыхание. За последние секунды «Хищница» сумела спуститься к затянутой туманами мезосфере, а «Итаска» все это время сокращала дистанцию между ними. Там, в глубине тумана впереди, девушка уже могла различить темную тень «Блистательного», готового воспарить и впиться во врага зубами.

— Не станем путаться в ногах у коммодора Рука. Приготовьтесь к маневру уклонением вверх, мистер Кеттл, — распорядился Гримм, чей голос звучал совершенно спокойно. — Ждите приказа. Ждите…

Секунда тянулась целую вечность.

А затем запас удачи «Хищницы» вдруг иссяк.

Новый пылающий шар, выпущенный носовым орудием «Итаски», полыхнул прямо среди расправленных по левому борту эфирных сетей, в жестокой вспышке разряда вмиг обратив их в огненное крыло, сотканное из горящего эфиршелка.

Реакция корабля не заставила себя ждать. «Хищница» потеряла ход, что с силой бросило Гвен вперед, на кожаные ремни страховки, которым пришлось натянуться, чтобы удержать девушку на месте. Толстый кожаный пояс, затянутый на талии, впился в тело. Лишенный равновесия, корабль тяжело развернулся — сети правого борта продолжали тянуть его вперед, а древесина встретила эту внезапную перемену стонами и скрипом.

Гвен своими глазами увидела, как, разметав искры, перегорел один из кабелей, питавших кристаллы балансировки по левому борту, наконец не выдержав избытка напряжения при отсутствии самих питаемых им систем. Левый борт судна мигом опустился на добрые пару футов, — хлоп! — и Гвен, не устояв на палубе, крепко приложилась коленом. В ноге вспыхнула одуряющая боль.

Гримма тоже швырнуло на колени, но он ни на миг не потерял концентрации и тут же зычно прокричал:

— Уклонение вверх! Сейчас же, мистер Кеттл! Зарифить сеть правого борта! Кеттл, разверните судно, чтобы орудийная палуба правого борта могла поддержать огнем «Блистательного»!

Удержавшийся на месте пилота благодаря надежным скобам страховки, Кеттл стиснул зубы и выкрутил штурвал «Хищницы» во внезапном маневре наклонного взлета — который еще больше снизил ее скорость, позволив «Итаске» радостно броситься вперед ради нанесения убийственного удара…

…в тот самый момент, когда «Блистательный» вырвался из мезосферы, уже развернув в сторону «Итаски» борт, тут же открывший огонь быстро сменяющими друг друга воющими залпами по десять орудий одновременно.

Грохот стоял невероятный, а от яркости световых вспышек разбегались мысли. Лишь чуть погодя Гвен осознала, что, спасаясь от такого разгула грома и молний, пытается прикрыть ладонями и глаза, и уши, и лицо. «Хищница» с грациозностью горького пьянчуги кружила вокруг своей вертикальной оси — пока в сторону вражеского судна не оказались развернуты ее собственные орудия, куда менее мощные, но все же смертоносные. Тогда взвыли и они.

«Итаска» скрылась из глаз за стеной пламени, оглушительного грохота и клубящегося дыма. Гвен казалось невозможным, чтобы какой-то корабль смог остаться в воздухе, угодив под такую лавину.

Однако «Итаске» это удалось.

Крейсер изящно проплыл сквозь огонь и гром, окруженный ореолом пылающих сетей; его энергетический покров сиял, как целая тысяча новеньких люмен-кристаллов. Некоторые из разрядов пробили защиту насквозь, и прежде гордый нос «Итаски» оказался сплющен, лишившись былой формы, — так, словно неведомый титан приложил к нему огромную кувалду. Две из трех пушек носовой орудийной палубы обратились в тлеющие угли, но сам корабль уцелел и, набирая высоту, уже разворачивал корму — с проворством, какого нельзя было ожидать от судна подобных размеров.