Вся мощь залпового огня «Блистательного» обрушилась на покров «Итаски», но по мере своего разворота крейсер подставил ему свежие, не пострадавшие участки своей защитной сферы, блокируя удары подобно бывалому задире. Уже очень скоро он обратил к нападавшим собственную бортовую артиллерию, и та дала мощный залп точно в среднюю часть «Блистательного».

Энергетический покров альбионца, перегруженный в относительно узкой зоне атаки, обеспечил меньше защиты, чем было у «Итаски». Броня звенела, рвалась и визжала, когда орудия вгрызлись в бок «Блистательному», вмиг уничтожив с полдесятка пушек и снеся одну из трех мачт его левого борта. Вторичные взрывы — вероятно, от детонации одной из пушек — вспучили броню, пробив в брюхе крейсера большую дыру и отправив перекрученные доски палубы и обшивки в беспорядочный полет, смявший соседние орудийные отсеки.

Но «Итаска» еще не закончила мстить своему обидчику. Вместо того, чтобы замедлить ход, она продолжала движение, и острый угол взлета доставил ее прямиком на вершину светящегося купола защиты «Блистательного». При этом «Итаска» с кажущейся легкостью легла на правый борт, выполняя крен не хуже кораблей куда меньшего размера, и изготовилась к новому мощному залпу в упор, по палубе «Блистательного» прямо под собой. Защитный покров и броня мало что могли противопоставить ярости энергетических разрядов, выпущенных под столь опасным углом.

Целые куски палубы «Блистательного», общей площадью до тридцати футов, попросту испарились, обратившись черными облаками пепла и сажи. Основная мачта оказалась перерублена посредине и рухнула на палубу. Среди всех этих разрушений людские вопли не были слышны, но воображение Гвен с готовностью раскрасило ими суету человечков, которых на глазах у девушки поглотило энергетическое исступление такого масштаба, что с легкостью превращало даже самое стойкое из живых существ в стеклянную фигурку.

«Блистательный» завалился на борт, стеная и вопя от боли, — но и в таком случае, как ни странно, крейсер выдержал прямую вражескую атаку: искалеченный, но не погибший, своей тяжелой броней он сумел отразить худшие из обрушившихся на него испытаний.

«Итаска» качнулась назад, возвращая себе равновесие; ее паровые турбины, пыхтя и причитая, обеспечили крейсеру некоторую маневренность, а матросы на его борту разворачивали тем временем все новые площади эфиршелковых сетей, чтобы придать ему еще больше скорости и подвижности. Пусть корабль не вышел из боя нетронутым, его лишь немного помяло по сравнению с серьезно пострадавшим судном, которое, как могло показаться, с самого начала противостояния владело инициативой, имея все мыслимые преимущества. «Итаска» была готова сражаться и дальше.

— Небесный Бог, — без тени насмешки в голосе протянул Кеттл. — Вот это я называю «управлять кораблем»…

— Не теряйте времени, мистер Кеттл, — шикнул на него капитан Гримм. — Подведите нас к «Блистательному» по дуге и оставайтесь в его тени.

Он повысил голос, чтобы зычно выкрикнуть:

— Канониры! Продолжайте чесать сети «Итаски»! Ей нельзя позволить опомниться и дать новый залп по дырам, уже пробитым в «Блистательном»!

— Прочесываем сети, так точно! — откликнулся голос коммандера Криди. Пронзительно взвыла эфирная пушка «Хищницы», и приличный кусок сетей «Итаски» охватило пламя, хотя ее матросы не перестали вращать барабаны, разворачивая все новые эфиршелковые полотнища. Ход «Итаски» моментально замедлился, и несколько секунд крейсер вяло парил в воздухе — тех самых секунд, которых должно было хватить мощной артиллерии «Блистательного», чтобы достойно ответить на недавнюю оплеуху.

— Ха! — потряс кулаком Гримм. — Мы еще возьмем верх!

— Гнилой потрох! — вдруг прорычал Кеттл, вне себя от злости. — Капитан, вы только гляньте на «Блистательного»!

Гримм мигом обернулся, чтобы всмотреться в боевой крейсер флота. На таком расстоянии оглушенная взрывами Гвен едва могла разобрать громкий, исступленный звон корабельного колокола. И всего пару секунд спустя сообразила, что звонят в том же бешеном темпе, в каком на борту «Хищницы» предупреждали об аварийных маневрах.

Еще через несколько секунд она увидела, как «Блистательный» поспешно ныряет в туман — охваченный, по-видимому, слепой паникой.

Гвен ошеломленно смотрела вслед раненому исполину. Там, где исчез «Блистательный», медленно завивалась воронка серого тумана.

— Трус! — заорал Кеттл. — Будь ты проклят, Рук, вонючий дристун! Или ты воображал, что сможешь завалить этакую махину, не набив пары шишек?

Недоверчиво качая головой, Гвен перевела взгляд на капитана Гримма.

Тот смотрел вслед пропавшему «Блистательному», как только что она сама, и животный ужас в глазах капитана позволил ей осознать всю правду случившегося.

«Блистательный» только что бросил «Хищницу» на растерзание.

Гвен смутно слышала ликующие крики аэронавтов «Итаски», их улюлюканье и хохот. Ну конечно — им ведь только что повезло ускользнуть из опасной западни и выдворить напавшего на них врага прочь из голубых небес под защиту слоя туманов.

И тогда «Итаска» начала разворачиваться, чтобы дать решающий залп по изувеченной, беспомощной «Хищнице».

Глава 68

«ХИЩНИЦА», ТОРГОВОЕ СУДНО АЛЬБИОНА

Гримм наблюдал за тем, как под вой паровых двигателей и рев турбин «Итаска» медленно разворачивается бортом, чтобы одним мощным залпом разметать «Хищницу» по ветру, вместе со всей командой.

Как и все прочие действия «Итаски», этот маневр выполнялся безукоризненно. На таком расстоянии Гримм едва мог различить фигурки командного состава на мостике у «Итаски», включая капитана в шляпе с высокой тульей. На фоне его темно-красного мундира выделялось какое-то белое пятно… Может, рука на перевязи? Должно быть, первый залп «Блистательного» все же пробил защитный покров «Итаски», и жар или рикошет от удара о броню крейсера вызвали ранение. И все же сейчас этот человек стоял там, где и должен стоять капитан, выполняя все то, что надлежит выполнять капитану. Это вызывало уважение.

Уж если Гримму суждено пасть в бою, приказ о фатальном залпе прямой наводкой отдаст не какой-нибудь самодовольный, трусливый карьерист вроде Рука и не какой-то жестокий, бесчестный пират в лохмотьях с чужого плеча. Эта мысль несла своеобразное утешение.

Впрочем, это ни в коей мере не подразумевало, что сам Гримм и его «Хищница» заранее смирились с таким исходом и будут дожидаться смерти, ничего не предприняв.

Сбежать от «Итаски» он уже не мог. «Хищница» лишилась половины своей эфирной сети, что сильно ограничило ее скорость, в то время как крейсер запросто мог выпустить еще больше эфиршелка, раскрутив свои широченные барабаны. Гримм мог приказать поднять обычные паруса, но при нынешней силе ветра это не выглядело хорошей идеей, ведь «Итаска» с ее турбинами положит конец гонке прежде, чем паруса будут развернуты.