Деборе очень хотелось принести ей такую весть. Это было наименьшее, что она могла сделать для возвращения долга.

Чайны не оказалось ни на старом рынке у подножия лестницы, ни в продуктовом магазине, где Дебора повстречала их с братом раньше. Но стоило Деборе расстаться с мыслью найти Чайну, как она тут же увидела ее: Чайна собственной персоной показалась из-за поворота с Хай-стрит на Смит-стрит.

Дебора начала подниматься вверх по склону, смирившись с неизбежным возвращением в отель. Возле уличного автомата она остановилась, чтобы купить газету, а когда убирала кошелек обратно в сумку, заметила Чайну, которая вышла из магазина на середине холма и пошла наверх, туда, где Смит-стрит, достигнув высшей точки, расширялась, образуя небольшую площадь с мемориалом Первой мировой.

Дебора окликнула подругу. Чайна обернулась и стала всматриваться в толпу хорошо одетых бизнесменов, мужчин и женщин, которые тоже поднимались наверх, закончив трудовой день в банковских учреждениях внизу. Она приветственно подняла руку и стала ждать, когда Дебора подойдет к ней.

— Как дела? — спросила она, когда Дебора приблизилась настолько, чтобы расслышать ее слова. — Что-нибудь новенькое?

— Пока не знаем, — уклончиво ответила Дебора и, чтобы увести разговор в другую сторону, подальше от риска поделиться подробностями с обеспокоенной подругой, спросила: — А ты что делаешь?

— Кэнди, — ответила Чайна.

Дебора сразу подумала о Кэнди-гарденс, но никакого смысла в этом не увидела, поскольку Чайна была очень далеко оттуда. Но потом ее мозг точно сделал маленький шажок в сторону, к чему она привыкла, живя в Америке, где ей постоянно приходилось в уме переводить с английского Чайны на свой собственный. Она поняла.

— А-а, сласти.

— Я искала «Крошку Рут» или «Сладкие пальчики».

Чайна похлопала по своей объемистой сумке, в которую, очевидно, уложила покупки.

— Его любимые. Но их нигде не оказалось, поэтому я купила то, что удалось найти. Надеюсь, мне дадут его увидеть.

Чайна рассказала, что в ее первый визит на Госпиталь-лейн увидеться им не дали. Оставив Дебору и ее мужа, она сразу отправилась в полицию, но к брату ее не пустили. Оказалось, что, пока подозреваемого допрашивают, его имеет право видеть только адвокат. Странно, что она забыла об этом, ведь ее и саму задерживали для допроса. Тогда она позвонила Холберри. Он пообещал сделать все возможное для того, чтобы устроить ей встречу с братом, и это навело ее на мысль пойти поискать его любимые шоколадки. Теперь она идет передать их ему. Она бросила взгляд в сторону площади и перекрестка за ней, чуть выше того места, где они стояли.

— Хочешь пойти со мной?

Дебора ответила согласием. И они вдвоем отправились в полицию, которая оказалась всего в двух минутах ходьбы от места, где они повстречались.

Неприветливый констебль за конторкой у входа сообщил им, что мисс Ривер нельзя видеть своего брата. Когда Чайна сказала, что Роджер Холберри специально договорился о посещении для нее, констебль ответил, что лично ему Роджер Холберри ничего такого не говорил, а потому, если леди не возражают, он продолжит заниматься своим делом.

— Позовите вашего главного, — велела ему Чайна. — Следователя. Ле Галле. Холберри, скорее всего, с ним разговаривал. Он обещал, что договорится. Слушайте, ну мне же надо увидеться с братом, как вы не понимаете?

Констебль был непоколебим. Если бы Роджер Холберри действительно с кем-то договорился, проинформировал он Чайну, то этот человек, будь он хоть старший инспектор Ле Галле, хоть царица Савская, наверняка позаботился бы о том, чтобы на пропускном пункте об этом знали. А поскольку ничего подобного не произошло, то по закону никто, кроме адвоката подозреваемого, не имеет права к нему входить.

— Но ведь Холберри и есть его адвокат, — возмутилась Чайна.

Констебль улыбнулся, демонстрируя высшую степень недружелюбия.

— Но с вами я его не вижу, — ответил он, подчеркнуто глядя куда-то поверх ее плеча.

Чайна уже заготовила горячую реплику, начинавшуюся со слов: «Слушай, ты, мелкий…», когда вмешалась Дебора. Она невозмутимо спросила у констебля:

— Может быть, вы не откажетесь передать мистеру Риверу немного сладкого?

Но Чайна перебила ее резким «забудь» и вышла из участка, так и не передав свою посылку.

Дебора обнаружила подругу во дворе, служившем заодно и автостоянкой, где она сидела на краю большого декоративного вазона и со злостью обрывала листья с растущего в нем куста. Когда Дебора подошла к ней, Чайна сказала:

— Ублюдки. Что я, по их мнению, могу сделать? Выкрасть его, что ли?

— Может быть, нам самим поговорить с Ле Галле?

— Да, уж он с радостью нас пропустит!

Чайна швырнула оборванные листья на землю.

— Ты не спрашивала адвоката, как он там?

— «При сложившихся обстоятельствах лучшего и желать нельзя», — процитировала Чайна. — Он, конечно, думал, что мне от этого станет легче, но эти слова могут означать все, что угодно, мне ли не знать. Да в этих камерах от страха обделаться можно, Дебора. Голые стены, голый пол и деревянная лавка, которую они гостеприимно превращают в кровать, если посетителю приходится задержаться на ночь. Унитаз из нержавейки. Раковина из нержавейки. И такая огромная неподвижная синяя дверь. И ни тебе журнала, ни книги, ни плаката на стене, ни радио, ни кроссворда, ни даже колоды карт. Да он с ума там сойдет. Он же не готов… он не из тех… Господи, как я была рада, когда выбралась оттуда! Мне нечем было там дышать. В тюрьме и то было бы легче. И ведь ему никак… Казалось, она усилием воли заставила себя говорить медленнее.

— Мне придется вызвать сюда мать. Он хотел, чтобы она приехала, и если я это для него сделаю, то не буду так сильно корить себя за радость от того, что там кто-то другой, а не я. Господи, и что я за скотина такая?

— Радоваться тому, что ты не в тюрьме, вполне естественно для человека, — сказала Дебора.

— Если бы я только могла увидеть его, убедиться, что с ним все в порядке.

Чайна шевельнулась на краю вазона, и Дебора подумала, что ее подруга собирается снова атаковать неприступную твердыню полицейского управления. Но Дебора знала, что это бесполезно, и потому не двинулась с места.

— Давай пройдемся.

И они направились назад тем же путем, которым пришли, обогнув военный мемориал и двигаясь прямо к дому королевы Маргарет. Дебора слишком поздно поняла, что этот маршрут ведет их прямо к королевскому Дворцу правосудия, у крыльца которого Чайна замешкалась, глядя на впечатляющий фасад здания, служившего домом всей судебной машине острова. Прямо над ними, хлопая на ветру, развевался флаг Гернси: три льва на красном поле.

Не успела Дебора предложить подруге пойти дальше, как Чайна уже стала подниматься по ступеням к парадной двери. Открыв, она вошла внутрь, так что Деборе ничего не оставалось, как только поспешно последовать за ней.