«Здесь коллекцья де Гольбейн: Смерть уводит пар ля мен (main) То того, а то другого…» Видимо, это русификация непривычного носового звука. Другую транскрипцию того же самого звука можно предполагать у Козьмы Пруткова в «Гисторических материалах», 5: «Рьень моень кё. — Ву зет ля рень дю баль. — Ни плю ни моень» и т. д. Наконец, третий вариант русификации — в слове bien в «Слезной комплянте…» Вяземского (подражание Мятлеву): «И так довольна я судьбою: Ле мье се ленеми дю бьян. Боюсь, меня стихов ухою Замучите вы, как Демьян».

4

«Слово шлагбаум было для него тоже 2-сложным», — писал К. Чуковский о Блоке. Он имел в виду, конечно, строфу из знаменитой «Незнакомки», где ау произносится как дифтонг и рифмуется с простым а:

И каждый вечер, за шлагбаумами,

Заламывая котелки,

Среди канав гуляют с дамами

Испытанные остряки.

Это слово (может быть, под влиянием Блока?) особенно долго удерживало произношение с дифтонгом. У Цветаевой в «Крысолове»: «Черным по белу, по складам: Пальма? Мельня. Бамбук? Шлагбаум…» В «Рассвете на рельсах»: «Так, посредине шпал, Где даль шлагбаумом выросла, Из сырости и шпал, Из сырости — и сирости…» У Пастернака в «Как усыпительна жизнь»: «Возможно ль? Те вот ивы — Их гонят с рельс шлагбаумами — Бегут в объятья дива, — обращены на взбалмошность?..» И даже у Бродского: «А немцы открывали полосатый Шлагбаум полякам. И с гуденьем танки…» (Хотя общим правилом такое произношение отнюдь не было: у Белого читаем: «Поставил в ночь над склоном Шлагба-ум пестрый шест».)

Другое слово, звучащее с этим дифтонгом: у Пастернака в «Лейтенанте Шмидте» — «Чтенье, чтенье без конца и пауз» (рифмующиеся строки: «Обмороки, крики, схватки спазм… В грязных клочьях поседелых пасм»); у Цветаевой в «Поэме воздуха» — «Паузами, промежутками Мочи, и движче движкого — Паузами, передышками Паровика за мучкою… И — не скажу, чтоб сладкими Паузами: пересадками… Паузами, полустанками… Паузами, перерывами… Паузами, перерубами… Паузами — ложь, раз спазмами…» (по сюжету поэмы это скопление дифтонгов изображает перехват дыхания при перемене скорости на рубеже двух небес). Опять-таки это произношение — не закон: Сельвинский в одной из маргиналий «Пушторга» обыгрывает, наоборот, двухсложное произношение этого слога: «В хаосе паузы виолончель, В паузе хаоса виолончель, В хаосе паузы, в паузе хаоса, В паосе виолон- Хаузы — чель?»

В «Отплытии» Пастернака рифмуются строчки: «Гул колес едва показан — Мы отходим за пакгаузы»; ср. в «Сестре моей — жизни»: «В пакгаузах, очумив крысят; Пока в Дарьял, как к другу, вхож, Как в ад, в цейхгауз и в арсенал…» В «Лейтенанте Шмидте»: «В перерывах — таска на гауптвахту Плотной кучей, в полузабытьи…»; в «Девятьсот пятом годе»: «Бауман! Тра-урным маршем Ряды колыхавшее имя!» (заметим изысканный переход от ау к а-у и к а). В английских словах у Кузмина, «Купанье»: «Английских спин аллеи, Как свист: How do you do?» В литовском названии — у Бродского: «Призрак бродит по Каунасу. Входит в собор…» (тогда как русские переводчики литовских стихов сплошь и рядом считают Ка-у-нас за три слога). В безударной позиции — у Цветаевой, «Чародей»: «Весь век до хрипоты, до стона Игравший трио этих пьес: Марш кукол — Auf der blauen Donau — И экосез». Однажды это односложное произношение дифтонга сказывается даже в правописании (Полежаев, «Кориолан»): «Когда в угодность Каиафе При звуке бубнов и рогов В великолепном автодафе Сжигали злых еретиков…» (Ср. раздельно у Гумилева: «Дивным покровительством Венеры Спасся он от а-уто да фе…»)

У Мятлева дифтонг ау не редкость: «Юнгфрау, льдяный и седой»; «До Шафгаузена бежит»; и во многих других немецких названиях. Разложение а-у гораздо реже. Затрудняемся объяснить две рифмы (одна в один слог, другая в два), похожие на диссонансы: «Герцог тут живет Нассауский, — Точно как в Москве Петровский Светло-розовый дворец…» (от французского произношения слова Nassau?) и «Только и глядишь гера-ус, Чтобы не попасть под со-ус». Любопытна строка «С’ет-ен раут, с’ет-ен салон» — поскольку другое стихотворение Мятлева начиналось: «Вот в ра-ут Нас зовут, Место скуки…» У Пушкина мы помним это слово тоже в два слога, но с другим ударением: «И ныне Музу я впервые На светский ра-ут привожу…»

Любопытным недоразумением является обратная «гипердифтонгизация» двусложного ау: Антокольский в «Песне крестоносцев» пишет: «Да процветут на божьем лоне Какао, перец и каучук!» — хотя во французском caoutchouc дифтонга нет: видимо, дифтонг вторгся из немецкого Kautschuk (с ударением на первом слоге!). Точно так же в «Спекторском» Пастернака строки «Чугунный смерч уносится за Яузу… И пилит лес сипеньем вестингауза…» — рифмуются как женские, т. е. предполагают в русском «Яуза» такой же дифтонг, как в «Вестингауза».

Имя, в котором дифтонг ау больше всего доставлял забот поэтам, — это, конечно, Фауст. Традиция односложного произношения выглядит более «аристократической»: это Тютчев — «Ты ль это, Фауст? И твой был то глас, Теснившийся ко мне с отчаянным моленьем? Ты, Фауст? Сей бедный, беспомощный прах…»; Блок в «Возмездии» — «Сей Фауст, когда-то радикальный»; молодой Пастернак — «Когда он Фауст, когда фантаст»; «Луг дружил с замашкой Фауста, что ли, Гамлета ли…» У позднего Пастернака в переводе «Фауста» герой два раза односложен и четыре раза двусложен, ср.: «И это Фауст, который говорил Со мной, как с равным, с превышеньем сил»; и «Чем ты взволнован? чем терзаем? Нет, Фа-уст, ты неузнаваем!» Сюда же примыкает Мандельштам 1931 года: «И Фауста бес — сухой и моложавый…» (в том же цикле — «И страусовые перья арматуры», хотя страус обычно двусложен). Я помню эпиграмму, ходившую после появления I части «Фауста» в переводе Пастернака: «И каждый вечер в час назначенный — Иль это только снится мне? — Рыдает Фауст опастерначенный, И Гете сдерживает гнев».

Двусложен Фауст уже у Пушкина: «Мне скучно, бес. — Что делать, Фа-уст?..» и далее: «Ты бредишь, Фа-уст, наяву!» Затем такое чтение становится обычным, вплоть до демонстративной рифмы Северянина («Царица из цариц»): «В моей душе — твоих строфа уст, И от строфы бесплотных уст Преображаюсь, словно Фауст, И звук любви уже не пуст». У Бродского даже стихотворение с установкой на немецкий акцент начинается строчкой: «Я есть антифашист и антифа-уст, Их либе жизнь и обожаю хаос» (вероятно, подсказано эпиграфом из Пушкина). Точно так же и Ахматова рифмует двусложного Фауста с немецким словом в русской транскрипции (т. е. предполагающей вульгаризованное произношение): «…Ты пьян, И все равно пора нах ха-уз. — Состарившийся Дон-Жуан И вновь помолодевший Фа-уст…» («Гости»).

Заметим, что в имени Лаура у Пушкина а-у