Холод от такого открытия, наконец, покинул ее. Она подумала: «Не мое дело».

А затем, прежде чем она повернулась, дверь распахнулась, и сухопарый мужчина появился на пороге. Он грубо фыркнул почти в лицо Норме:

— О да, это ваше дело!

Не от страха Норма развернулась к нему спиной. В глубине своего разума отметила она ледяной ток, несколько отличный от вчерашнего. Смутно Норма заметила безобразную усмешку на его лице. Но Норма не почувствовала настоящих эмоций, только туманную пустоту. Это не был страх. Это не мог быть страх, потому что все, что ей нужно было сделать, пробежать несколько ярдов, и она бы выбежала на оживленную улицу. И, кроме того, она никогда не боялась негров, как и сейчас.

Первое впечатление оказалось таким ярким, таким безмерно удивительным, что последующее, второе впечатление, казалось чем-то вроде обмана зрения. Поскольку человек в действительности не был негром. Норма потрясла головой, пытаясь разогнать обман зрения. Но картина не изменилась. Он не был негром, он не был белым, он не принадлежал ни одной нации, которые она знала.

Медленно ее мозг приспосабливался к его несообразности. Она заметила, что у него глаза, как у китайца, кожа, хоть и темная, но тонкая, но его лицо не выглядело молодым. Нос был как бы красиво высечен, наиболее привлекательная, наиболее естественная часть его лица. Рот тонкогубый, как у человека, привыкшего повелевать; крутой подбородок придавал силу и властность высокомерию его серо-стальных глаз. Презрительная усмешка стала наглее.

— О нет, — сказал он мягко, — вы же не боитесь меня, не так ли? Позвольте, я объясню вам, что моя цель — заставить вас бояться. Прошлой ночью передо мной стояла цель привести вас сюда. Это требовало такта, понимания. Моя новая цель требует, среди прочего, вашего участия, что вы — в моей власти, события развиваются вне вашей воли или желания. Я мог допустить, чтобы вы постепенно обнаружили, что это не Калонианский вербовочный центр. Но я предпочитаю как можно быстрее привести рабов в смущение. Реакция на власть машин всегда одинакова и неописуемо скучна.

— Я не понимаю!

Он ответил холодно:

— Позвольте, буду краток. Вас опознала машина. Эта машина настроила ритм вашего тела под свой, и благодаря этому я могу контролировать вас против вашего желания. Естественно, я не ожидаю, что вы мне поверите. Как и другие женщины, вы испытаете ее разрушающую разум власть. Отметьте, что я сказал ЖЕНЩИНЫ. Мы всегда нанимаем женщин. По чисто психологическим причинам они безопаснее, чем мужчины. Вы поймете, что я имею в виду, если попробуете предупредить любого кандидата на основании того, что я вам рассказал.

Он быстро закончил:

— Ваши обязанности просты. На столе лежит блокнот с напечатанными в нем простыми вопросами. Задайте вопросы, записываете ответы и направьте претендента ко мне в заднюю комнату. У меня они пройдут медицинские тесты.

Из всего, что он сказал, одна мысль ожесточенно пульсировала в ее разуме, не имея отношения к ее личной судьбе.

— Но, — выдохнула она, — если этих людей не пошлют в Калонию, куда же…

Его предупредительное шипение прервало ее слова:

— Сюда идет человек. Теперь помните, что я вам сказал!

Он отошел назад, в сторону и исчез из поля зрения в темноте задней комнаты. За Нормой раздался пугающий звук открывающейся передней двери. Мужской баритон приветствовал ее.

Пальцы Нормы дрожали, когда она записывала ответы человека на заданные вопросы. Имя, адрес, ближайшие родственники… Его лицо выглядело розовым пятном на фоне бесформенно плывущего узора ее бегущих мыслей.

— Вы можете видеть, — она слышала свое бормотание, — что эти вопросы всего лишь идентификации. Теперь, если вы пройдете в заднюю комнату…

Предложение разбилось вдребезги о молчание. Она сказала это! Нерешительность ее разума, нежелание сделать определенную паузу до тех пор, пока она обдумывала путь отступления, заставили ее сказать ту самую фразу, от которой она намеревалась уклониться.

Человек сказал:

— Для чего мне идти туда?

Норма, оцепенев, уставилась на него. Она чувствовала себя ненормальной и бесполезной. Ей нужно было время и тишина. Она сказала:

— Это просто медицинское обследование, всецело для вашей личной безопасности.

Норма с болью посмотрела на его приземистую фигуру, живо направляющуюся к задней двери. Он постучал, и дверь открылась. К ее удивлению, дверь осталась открытой. К удивлению, потому что потом, когда человек исчез из поля зрения Нормы, она увидела машину. Край машины, который Норма могла видеть, возвышался тускло мерцающей громадой до половины высоты комнаты, частично открывая дверь, что вела, очевидно, к черному ходу из здания.

Норма забыла о двери, забыла о человеке. Ее мысли устремились к большой машине, как только память ей подсказала, что это за машина. Непроизвольно ее тело, ее слух, ее разум напряглись из-за гудящего звука, того самого, что она слышала ночью. Но ничего не было слышно: ни шепота, ни самого слабого из шумов, ни смутного движения вибраций. Машина вросла в землю, давя на пол своей твердыней, своей первозданной силой металла, но она была мертвой, неподвижной.

Ровный, убедительный голос доктора донесся до нее:

— Я надеюсь, вы не возражаете выйти через заднюю дверь, мистер Бартон. Мы просим претендентов воспользоваться ею, поскольку… ну, наша вербовочная станция здесь нелегальна. Как вы, вероятно, знаете, мы существуем на терпении и сострадании, но мы не хотим слишком громко кричать о нашем успехе в привлечении молодежи для борьбы за наше дело.

Норма ждала. Как только человек ушел, она набралась сил реально взглянуть на это фантастическое дело. Если это было извращенными происками врагов, то Норме следовало немедленно идти в полицию.

Мысль завертелась в кружащемся хаосе чудес.

Машина ожила чудовищно быстро… Она засветилась мягким усиливающимся светом, а затем вспыхнула гигантским огнем. Безумие извивающихся языков пламени, голубых и зеленых, красных и желтых, бушевало, сменив первоначальное сияние, впитало его в себя почти мгновенно. Огонь расползался все дальше, вспыхивая подобно хитроумно сконструированному фонтану с дикой и неистовой красотой, со скользящей печатью неземного великолепия.

А потом — так же — пламя угасло. Недолгое, сильно настырное в своей борьбе за жизнь мелькание сверкающей энергии пристало к металлу.

Все ушло. Машина лежит там, тупая блестящая масса мертвого металла, инертная, неподвижная. В дверном проеме появился доктор.

— Неплохо, — сказал он удовлетворенным тоном. — Сердце требует небольшой регулировки для искоренения влияния плохого питания. Легкие быстро прореагируют на впрыскивание газа иммунизации, и наши хирурги смогут подправить это тело чуть-чуть, не касаясь атомной структуры.

Норма облизала пересохшие губы.

— О чем вы говорите? — с испугом спросила она. — Что произошло с этим человеком?