вглядываться. Оказывается, с севера на юг шел маленький бесенок, который нес на плече флаг с иероглифом «лин», что значит «приказ». К поясу бесенка был привязан колокольчик, а в руках он нес колотушку. Сунь У-кун прикинул, что бесенок ростом в один чжан и два чи.

– Должно быть, вестовой, – решил Сунь У-кун, – и несет казенную бумагу или какое-нибудь сообщение. Послушаю, не выболтает ли он чего-нибудь, не расскажет ли что-либо важное.

Молодчина Сунь У-кун! Он прищелкнул пальцами, прочел заклинание, встряхнулся и, превратившись в муху, полетел к бесенку. Кружась над его шапкой, он стал внимательно прислушиваться.

Тем временем бесенок вышел на большую дорогу и, продолжая бить в колотушку и звякать колокольцем, стал приговаривать:

– Мы, дозорные, должны больше всего остерегаться Сунь У-куна, поскольку он умеет превращаться в муху!

Услышав эти слова, Великий Мудрец изумился и встревожился.

«Этот мерзавец, вероятно, где-нибудь видел меня, – подумал он. – Иначе откуда бы ему знать как меня зовут и то, что я могу превращаться в муху?..»

На самом же деле бесенок никогда не видел Сунь У-куна и повторял лишь то, что ему сказал дьявол-оборотень, его главарь, которому почему-то вдруг вздумалось дать такой наказ, и бесенок повторял его вслепую, думая, что все это выдумки. Но Сунь У-кун ничего этого не знал и уже хотел достать свой посох, чтобы убить бесенка, однако удержался от своего намерения и подумал:

«Помнится, когда Чжу Ба-цзе расспрашивал духа Вечерней звезды, тот сказал, что дьяволов всего трое, а бесов и бесенят тысяч сорок семь или сорок восемь. Если все бесенята такие же, как этот, то пусть их будет хоть на десяток тысяч больше, они мне нипочем. Интересно было бы узнать, каковы из себя три главных дьявола и какой волшебной силой они владеют. Попробую-ка я расспросить этого беса, а прикончить его всегда успею».

И как бы вы думали, читатель, наш бесподобный Мудрец Сунь У-кун сумел расспросить бесенка? А вот как: он полетел вверх, уселся на макушку дерева, переждал, пока бесенок прошел вперед на некоторое расстояние, а затем стремительно перевернулся и превратился в такого же маленького бесенка, который тоже бил в колотушку и звякал колокольцем; на плече у него тоже появился флаг, одет он был в такую же одежду, и только ростом оказался выше на три или на пять цуней. Бормоча, как бесенок, Сунь У-кун быстро нагнал его и крикнул:

– Эй! Прохожий! Постой!

Бесенок оглянулся на крик.

– Ты откуда взялся? – изумился он.

Сунь У-кун рассмеялся:

– Милый мой! Своих не узнаешь!

– У нас таких нет! – решительно произнес бесенок.

– Как это нет? – возмутился Сунь У-кун. – А ну-ка, погляди на меня как следует!

– Лицо совсем незнакомое. Я такого не знаю.

– Понятное дело, что ты меня в лицо не знаешь, – спокойно стал объяснять Сунь У-кун. – Я здесь состою истопником, и тебе редко приходится видеть меня.

Но бесенок замотал головой.

– Нет, не проведешь! С такой острой мордой у нас никого нет, даже среди истопников.

Сунь У-кун подумал про себя: «Я, наверное, перестарался, и морда у меня слишком выпятилась». Наклонив вниз голову, он потер себе морду рукою, а затем сказал:

– Ну вот, смотри, не такая уж у меня острая морда.

– Но ведь только что она была совсем другой! – воскликнул озадаченный бесенок. – Как же это получилось, что ты потер себе морду, и она перестала быть острой? Что-то подозрительно! Нет, ты не из наших! Отойди лучше от меня! У нашего великого князя порядки очень строгие: истопники знают только свое дело – топить печи, а дозорные – ходить дозором по горам, не может быть, чтобы тебе разрешалось то быть истопником, то ходить в дозор!

Сунь У-кун всегда отличался находчивостью, а потому и на этот раз придрался к последним словам бесенка и воскликнул:

– Ничего ты не знаешь! Великий князь в награду за исправную службу назначил меня дозорным.

– Ладно! Пусть так! – ответил бесенок. – Нас, дозорных, по сорок в группе, всего десять групп, и, стало быть, всех дозорных ровно четыреста. Каждый из нас отличается по возрасту и внешности, у каждого свое имя и звание. Великий князь во избежание беспорядка в дежурстве и для удобства переклички выдал каждому из нас табличку с надписью. Есть у тебя такая табличка?

Сунь У-куну удалось принять облик бесенка только потому, что он видел, во что тот был одет и как держал себя, но он не знал, какая у него табличка. Однако на то Сунь У-кун и был Великим Мудрецом! Он не стал признаваться, что у него нет таблички, и вот как ответил бесенку:

– Как же может быть, чтобы у меня не было при себе таблички?! Моя табличка еще совсем новенькая, я ее только что получил. Покажи мне сперва твою табличку!

Откуда мог знать бесенок, что Сунь У-кун все это выдумал? Он поднял подол своей одежды, вытащил привязанную на шелковом шнуре к нательному поясу золотую табличку и показал Сунь У-куну. Тот стал внимательно ее разглядывать и заметил, что на оборотной стороне начертаны четыре иероглифа «гроза всех духов», а на лицевой – три иероглифа в классическом начертании, которые означали: «маленький лазутчик».

«Ясно, – подумал Сунь У-кун, – очевидно, у всех дозорных такая же табличка, а последний иероглиф надписи должен быть одинаковым у всех».

Обратившись к бесенку, он сказал ему:

– Опусти подол и отойди в сторонку. А я пока достану свою табличку и покажу тебе.

Быстро отвернувшись, Сунь У-кун поймал свой хвост, вырвал из него волосок, помял его в руке и приказал: «Изменись!» Волосок мигом превратился в золотую табличку, через которую тоже был продет шелковый шнур, только зеленого цвета, а на лицевой стороне значились три иероглифа: «главный лазутчик». Сунь У-кун передал табличку бесенку. Тот в испуге стал лепетать:

– У нас все носят одинаковое звание: «Маленькие лазутчики». Как же это получилось, что только у тебя одного другое звание – «главный лазутчик»!

Вы знаете, читатель, что Сунь У-кун был ловок и сметлив и всегда знал, что ответить. Ничуть не теряясь, он сказал:

– Э! Да ты и в самом деле ничего не знаешь. Великий князь был очень доволен мною как истопником и за это повысил меня, назначив на должность дозорного. Мне выдали совершенно новую табличку с надписью: «главный лазутчик». Мне велено взять вашу группу в сорок маленьких лазутчиков под свое начало!

Услышав об этом, бесенок издал приветственный возглас и забормотал:

– Извини, начальник, тебя только что назначили, и твое лицо мне действительно совсем незнакомо. Я был