в течение веков, то только потому, что все разочарования ставились в вину самим толкователям: боги хотели добра людям, посылая им вещие сны, и не они виноваты, если их язык не понят и последовало ложное толкование по невежеству людей. Таким образом, вера в особое значение снов сохранилась даже до того времени, когда уже перестали верить в прямое вмешательство богов посредством снов, а скорее пытались толковать их научно. Как твердо держалась эта вера уже на исходе древних времен, можно видеть из знаменитого сочинения «Онейрокритика» (Ὀνειροκριτικά), написанного профессиональным снотолкователем Артемидором Далдианским (II век н. э.). Артемидор был в своей области очень уважаемый, ученый и образованный человек, друг многих философов своего времени. В своих далеких поездках он собрал очень большой материал относительно снов, по-видимому сбывшихся. Материал этот обработан совершенно рационально. Он определенно говорит, что если один сон сбылся, то нельзя еще из этого делать какие-либо заключения о значении того или иного образа, но необходимо сравнить несколько одинаковых сбывшихся снов и тогда только можно сделать соответственный вывод. В другом месте он говорит, что хотя по способу, как исполнились сны, можно заключить об их смысле и их пророческом значении, но почему именно они предсказывали такое, а не иное событие, этого мы не знаем: это должен решить сам толкователь, на основании собственного вдохновения. Здравая психология и самая дикая фантазия переплетены в этом сочинении. Автору ясно, что знание людей весьма важно для снотолкователя; он должен тщательно всматриваться в характер лиц, обращающихся к нему, «так как нередко бывает, что те, которые грезят убийствами, грабежом и святотатством, на самом деле виновны в этом». Однако же его толкования отдельных снов, на наш взгляд, вполне произвольны, хотя часто обнаруживают удивительное остроумие.

«Если ремесленник видит, что у него много рук, то это хорошее предвестие: у него всегда будет довольно работы. Сон именно означает, что ему нужно будет много рук. Кроме того, этот сон имеет хорошее значение для тех, кто прилежен и ведет добропорядочную жизнь. Я часто наблюдал, что он означает умножение детей, рабов, имущества. Для мошенников такой сон, напротив, предвещает тюрьму, указывая на то, что много рук будет занято ими».

Казалось бы, что такой человек мало должен доверять своему искусству, так как он имел много случаев убедиться в произвольности таких искусственных толкований. Однако он говорит серьезнейшим тоном и глубоко убежден в верности своей науки. Это особенно заметно, когда он начинает излагать ряд сбывшихся снов, сборник которых составляет последнюю часть его сочинения.

К сожалению, Артемидор не упоминает, были ли эти сны предсказаны им или другим толкователем именно так, как они потом сбылись. Но можно наверное признать, что вещий смысл сновидения делался вполне ясным только тогда, когда сбывалось предсказанное им, так как между сновидением и последующими событиями так мало общего, что каждый сон мог признаваться исполненным даже тогда, когда произошло нечто совершенно противоположное.

«Некто привез своего сына на Олимпийские игры в качестве метателя диска и затем увидел во сне, что сын его убит на ристалище и похоронен. Молодой человек, конечно, возвратился победителем, и имя его было увековечено на мраморной плите, как делают это на памятниках покойников». «Некто видит сон, что его трость сломана. Он заболел и охромел. Трость означала здесь его благосостояние и здоровье. Он был очень огорчен и грустил, тяготясь своим калечеством; и снова увидел во сне, что его трость сломалась. Немедленно после этого он выздоровел. В этом случае сон обозначал, что ему более не нужна трость». «Некто видел, что ест хлеб, макая его в мед. После этого он занялся философией, сделался мудрым и этим приобрел большие богатства. Мед означал сладость познания, хлеб – богатство и обилие».

Раз даже такой человек, как Артемидор, с полным вниманием относится к подобным историям, видя в этих снах символы и исполнившиеся пророчества, то понятно, что его суеверные современники относились к делу не более критически. Но уже самая уверенность в правдивости предсказания может способствовать исполнению его, заставляя данное лицо, путем внушения, полусознательно действовать в указанном ему направлении. В книге Артемидора можно найти много и таких примеров. Ограничимся одним из них, взятым из всемирной истории. «Когда Александр осаждал Тир и был озабочен тем, что его осада затягивается, он однажды увидал во сне сатира (σάτυρος), танцующего на его щите. Случайно в свите царя находился снотолкователь Аристандр, который изъяснил сон, разделивши слово сатир на два слога (са – тир), что означало: твой Тир. Это привело к тому, что был предпринят энергический приступ и Александр завладел городом». Разумеется, одного такого случая достаточно, чтобы дать снотолкователю величайшую известность.

Лунатизм

Нормальный человек вообще относится совершенно пассивно к тому, что совершается с ним во сне даже тогда, когда ему кажется, что он проявляет самую живую деятельность. Лучшим доказательством этого служит то обстоятельство, что сны вообще состоят только из вспоминаемых образов; всего чаще это суть зрительные образы; иногда, впрочем, возникают и звуковые представления, причем у некоторых людей они принимают характер больше разговоров, чем картин. Нередко, впрочем, особенно живые сновидения сопровождаются движениями, в особенности в тех случаях, когда они проникнуты каким-нибудь ясно выраженным настроением – преимущественно неприятного характера. При этом спящий ворочается на постели; при кошмаре делаются сильные движения, чтобы сбросить давящую тяжесть. Такие сновидения часто сопровождаются разговорами. Как было сказано выше, движения речи настолько тесно ассоциированы со слуховыми представлениями, что при известной силе последние всегда вызывают более или менее слышную речь. Поэтому неудивительно, что дети и молодые люди, сны которых живее и ярче, часто разговаривают во сне. Но от всего этого еще далеко до ночных прогулок лунатиков, так как зрительные впечатления, из которых состоят сны, у большинства людей в гораздо меньшей степени ассоциированы с движениями членов, чем слуховые представления с органами речи. Когда спящий видит себя во сне в известном положении, в котором он сознает себя действующим, то, может быть, и являются слабые стремления к действительному выполнению этих движений, однако они не совершаются, пока нет настоящих двигательных представлений. Если же это случается, то субъект начинает осуществлять на самом деле те действия, которые он видит во сне; он становится «лунатиком». У взрослых лунатизм встречается очень редко и почти всегда связан с определенными болезненными состояниями; его, например, наблюдают после ранений головного мозга, при некоторых неврозах – особенно истерии и т. п. У детей, наоборот, это явление частое, хотя, к удивлению, до сих пор нет о нем статистических