class="p1">– Здесь холмы, – напомнил Робер, искренне радуясь, что за ними не увязался Карваль. Вправлять Альдо мозги при свидетелях – дело безнадежное.

– Слушай, – сюзерен тоже был настроен поговорить, – как вышло, что ты так быстро добрался?

Врать смысла не было. То, что он уехал из Сакаци в канун Золотой Ночи, а в Старой Эпинэ объявился следующим утром, не спрячешь.

– Можешь смеяться, но меня проводили Осенние Всадники.

– Я не смеюсь. – Альдо и впрямь был невероятно серьезен. – Ты был нужен здесь, и ты здесь оказался. По воле Кэртианы. Мы призваны, и вот тебе очередное доказательство!

– В таком случае Кэртиана не хочет, чтобы мы лезли в Гальтару.

– Возможно, ты прав, – медленно проговорил сюзерен, – иначе тебя бы провели в Мон-Нуар. Значит, к Великому Излому мы должны выиграть войну и занять Кабитэлу. Корона Раканов там!

– Но жезл в Агарисе, а меч – у Ворона. Не знаю, чего хочет Кэртиана, но восстание готовила не она, а Штанцлер, а я попал как кур в ощип.

– Штанцлер? Где он?!

– Под охраной. Я пригрозил его убить, если нас разобьют.

– И правильно, – согласилось будущее величество. – Столько раз выходить сухим из воды может только предатель. Никогда не верил Алисиным прихвостням, да и сама она хороша… Дриксенская жаба даже не удосужилась нам написать! Раканы ей были не нужны, она просто хотела править. Признаться, Робер, не понимаю я твоего деда. Что он в ней нашел?

– Я его еще больше не понимаю, но Штанцлер говорит, дед был влюблен в Алису. Альдо, ты, случайно, не знаешь, что с Клементом? Мне пришлось его бросить.

– Его Матильда нашла. Я бы взял паршивца с собой, но он теперь сумок боится и на своих бросается. Ничего, Матильда привезет.

Клемент жив и в Сакаци, хоть какая-то радость.

– Как Матильда тебя отпустила?

– А я не спрашивал. Мы вроде как на охоту уехали. Конечно, я оставил ей письмо. У Мэллит. Она отдаст через неделю, то есть уже отдала.

– А что с Мэллит?

Голос Робера невольно дрогнул, но сюзерен не заметил.

– Приболела немного, но ничего страшного. Хорошо, что я с ней наконец развязался, а Матильда девчонку не бросит. Только б ее замуж выдали до того, как мы снова свидимся, а то я повешусь…

– Замуж?!

– А куда ее? Не гнать же! Ара сдохла, Мэллит больше не Залог или как там его. Матильда найдет ей кого-нибудь и приданое справит. Слушай, где Леворукий носит этих бездельников?

– Где надо, там и носит. Рано еще.

«…найдет… кого-нибудь»! Воистину на свете нет ничего более жестокого, чем нелюбовь. Мэллит была больна… Чем? Альдо говорит, все в порядке, но он не врач.

– А что с ней было?

– Простыла. Разрубленный Змей, знал бы ты, как я от нее устал!

Матильда ищет Мэллит жениха… А что сама гоганни? Закатные твари, он не должен думать о том, о чем думать не должен. Это рыцари из песен гонят коней к рыдающим девам, а он – предводитель дурацкого мятежа и маршал лезущего на рожон принца. Скоро подойдет Агиррэ, и начнется потеха. До Ургота для герцога Эпинэ нет и не должно быть ничего, кроме войны.

– Слушай, я вот что надумал. Нужно захватить их пушки, они нам нужны.

Робер сжал зубы и, чтоб сразу не отвечать, поднял зрительную трубу, вглядываясь в едва различимую за серыми струями армию. Пушки молчали уже с полчаса, но воинство Манрика продолжало топтаться в поле. Надо полагать, солдаты думают только о том, чтобы вернуться в лагерь, переодеться в сухое и хватить касеры… Об атаках на сегодня можно забыть и, судя по тому, на что похоже небо, на завтра тоже, но уходить нужно немедленно, пока дороги окончательно не развезло.

Глава 9

Талиг. Старая Эпинэ

399 год К.С. 3-й день Осенних Ветров

1

«Дражайший отец!

Сомнений больше не осталось – Эпинэ намерен дать генеральное сражение на рубежах мятежных графств. В противном случае он не подтянул бы в Агиррэ тяжелую артиллерию. Я принял решение закончить кампанию здесь и сейчас, что предпочтительнее погони за мятежниками по всей провинции…»

– Господин маршал, граф Маран.

– Пусть войдет.

Командующий левым флангом генерал Симон Люра, он же граф Маран, был решительным и мокрым. Школа старика фок Варзов давала себя знать – Люра упорно торчал в поле, отлучаясь только для того, чтобы в очередной раз потребовать решительных действий. Что ему понадобилось на этот раз?

– Господин маршал, прошу разрешения атаковать холмы у леса.

Закатные твари, опять?! На ночь глядя и по такой погоде… Впору поверить, что генерал влюблен и жаждет мести, а не титула и поместий. Надо же, стихи получились, впрочем, мерзкие, как и все вокруг.

– Ваше предложение неразумно, – отрезал Манрик, с трудом сдерживая привычное раздражение. – Дождь, люди устали, к тому же у нас нет точных сведений об артиллерии противника.

– Я покончу с Эпинэ одним ударом! – заверил Люра.

– Именно этого они и ждут. Подождите, скоро у них кончатся боеприпасы.

– Мы должны смыть позор с нашего знамени, – не унимался генерал, – варварская ночная выходка не должна остаться безнаказанной.

– Неужели вы не поняли, что на лагерь напали для того, чтоб спровоцировать нас на поспешную атаку?

– И все же, господин маршал, я…

– Вы будете делать, что вам приказано! – рявкнул маршал. – По крайней мере, пока армией командую я. Вы меня поняли?

Свежеиспеченный граф понял, причем правильно. Он не забыл ни о том, кто вытащил его из Торки, ни о том, в чьей власти вернуть его в исходное состояние. Отец полагал генерала своей удачей и, видимо, был, по своему обыкновению, прав. Возможно, был прав и Люра, но Леонард не хотел рисковать, по крайней мере, без крайней на то необходимости.

Сколько у мятежников народу и какого, Манрик более или менее представлял, а вот артиллерия его беспокоила. Мятеж готовился не год и не два. Мало ли где и каких орудий припрятал старик Эпинэ, осторожность не помешает, тем паче один неприятный сюрприз внучек уже преподнес.

Леонард Манрик присел к походному столу и взялся за перо. В такую погоду только и остается, что писать письма. Командующий армией перечитал почти готовое донесение. Отец будет доволен, а вот ему удовольствие доставило бы одно – подписанное королем прошение об отставке.

Отец не служил в армии, он не знает, что нет ничего хуже, чем перепрыгнуть собственные возможности. Свой предел Леонард осознал еще в Северной армии. Он был сносным начальником штаба при хорошем командующем, но никоим образом не полководцем.

Можно зазубрить все правила стратегии и тактики и оставаться полной бездарью, к каковым Леонард причислял и себя. Он очень долго считал самым мерзким в своей жизни день, когда на него нацепили генеральскую перевязь. Оказалось, бывает и хуже. Бездарных генералов хватает, однако бездарные маршалы в Талиге – редкость. Леворукий бы побрал