– Я был простолюдином несколько лет, – резко ответил я, с вызовом посмотрев на нее. – Валка, я жил в ливневой канализации. Я потерял свою… своего друга из-за этой проклятой серой гнили. На Колоссо я был на волосок от смерти столько раз, что сбился со счета. Я прошел через такое, что вы и представить не можете. Не попрекайте меня привилегиями. Я знаю, кто я такой. Я не выбирал такую жизнь, и не думайте, что я не страдал из-за этого. И это вовсе не привилегия – остаться здесь.

Я больше не мог смотреть на нее. Только не сейчас, не после того, что собирался сказать.

– Но Гиллиам… Гиллиам был моей ошибкой. Я искуплю свою вину и прошу у вас прощения. Я поступил неправильно. Но если вы думаете, что насильственная женитьба на Анаис Матаро не означает тюрьму для меня только лишь потому, что она красавица – это ваше слово, а не мое, – тогда вы просто не понимаете, что такое тюрьма.

К моему возрастающему удивлению, Валка не ответила, скрыв свое молчание за глотком вина.

Напряжение, появившееся на ее бледном лице, очень напоминало болезненную гримасу.

Помолчав немного, я смущенно добавил:

– Знаете, я тоже хотел стать пилотом. Мы с Хлыстом и кое-кто еще, то есть мирмидонцы, мы собирались купить корабль и, возможно, заняться торговлей. Или поступить в наемники, странствовать с одного Колоссо на другое…

Я поднял камешек и бросил его в море. Получилось не совсем удачно.

– …Я хотел стать таким, как Симеон Красный. Путешествовать между звездами, встречаться с ксенобитами… спасать принцесс, в конце-то концов.

– У вас романтические представления о Вселенной, – заметила Валка.

Она думала, что сказала что-то обидное, но я не отреагировал.

– Был бы только рад этому, – ответил я, – и мне жаль, что Вселенная не разделяет мои чаяния.

Я затылком почувствовал взгляд ее невероятных глаз, но не обернулся.

– Вы всегда говорите так театрально?

– Спросите у кого-нибудь, кто знает меня лучше.

Валка фыркнула и протянула мне почти пустую бутылку:

– Раз уж на то пошло, мне тоже жаль.

Есть еще одна проблема с основанными на здравом смысле представлениями Августина о времени: оно предполагает определенную причинную связь между прошлым и настоящим, между настоящим и будущим. Возможно, это и справедливо применительно к физике, ну а в рассказе? Нет. Истории не подчиняются Непрерывно Ускользающему Времени. Выходят за его рамки. Они вечны. В классическом английском слово «present» означает еще и «дар». Понятия не имею, как древние справлялись с такой путаницей, но в этой неопределенности есть своя красота. Каждое проходящее мгновение бесценно и потому отделено от предшествующих и последующих.

Истина? Истина в том, что я не помню, распили ли мы эту бутылку в наш последний вечер в Калагахе или в тот раз состоялся какой-то другой разговор, который не задержался у меня в памяти. Это не имеет значения. В моих воспоминаниях мы встали и пошли обратно к ущелью как раз в тот момент, когда небо обернулось громом и пламенем.

Колоссальная красно-белая вспышка заполнила собой все небо, отбрасывая глубокие тени на скалы. За ней последовали голубые, не такие яркие. Я стоял как завороженный, глядя на гаснущие огни, пересекающие небосвод. Пламя окрасило облака, превратив ночь в шутовскую пародию на закат с совершенно неестественными, даже для огромного кровавого солнца Эмеша, красками. Розовые и голубые огни – цвета плазмы – метались по небу, словно молнии.

У меня не было времени вспоминать физику элементарных частиц. Наоборот, от потрясения и благоговейного страха я забыл о здравом смысле.

Звук пришел с небольшим запозданием, и его волна сбила меня с ног. Словно пророка из древних мифов, опустившегося на колени перед ревущим голосом Бога. Это было похоже на гром, но гораздо сильнее, чем гром. Словно кто-то расколол небеса. Я зажал уши руками и застонал, но сам не слышал своего стона, поскольку все заглушил ужасный грохот. Свет угас, а следом за ним и звук, остался только звон в ушах, прерываемый хтоническим скрежетом, словно какая-то другая планета терлась об оболочку нашего мира.

– Вставайте! – закричал кто-то.

Что-то потянуло меня за руки и плечи, помогая подняться. Валка. Это была Валка. Техники выскакивали из своих пластиковых домов, одни – с паническими криками, другие бессмысленно топтались на месте и таращились в небо.

– Метеорит?! – выкрикнул кто-то совсем рядом.

– Исключено! – заявил другой голос.

– Корабль! – проорал третий. – Кто-то из наших?

– Сьельсины!

Я перестал понимать, кто и что говорит, безликий античный хор, вопящий о том, что враг у ворот.

– Это сьельсины!

Страх – странная вещь, иррациональная, но поражающая тем, что придает человеку силы быстрей, чем это смог бы сделать разум.

У меня по-прежнему звенело в ушах, а глаза резали вспышки огненных шаров. Небо над головой перечеркивали полосы света, звезды потерялись в этом хаосе, крохотные белые точки, мерцающие на куполе Тьмы. Снизу это выглядело прекрасно, поистине прекрасно: разъяренные красные башни пламени и дым, опускающийся на мир, словно меч. Без всяких объяснений я понял, что наш хор совершенно прав, понял, что это падал корабль, сбитый другими, более отдаленными кораблями. А эти крошечные точки света в небе были огнями на крыльях лихтеров – небольших судов, вмещавших не больше двух человек экипажа, поднятых для того, чтобы заблокировать воздушное пространство над Эмешем.

И я понял еще одно. Понял с горькой уверенностью и ужасом.

Сьельсины прилетели.

Нужные слова пришли ко мне с легкостью.

– Бел! – крикнул я ближайшему технику. – Бегите к Эломасу и передайте, чтобы он связался с Глубинным Источником. Нам понадобятся флайеры. И солдаты.

Вроде бы мелочь, но, вспоминая тот день, я горжусь и понимаю важность момента, когда мог бы спрятаться и упасть на землю, но остался стоять прямо и твердо и начал действовать.

Техник, женоподобный мужчина с высокими скулами и бледным лицом внепланетника, сконфуженно пробормотал:

– Что?

Весь мир содрогался у нас под ногами в сопровождении жуткого грома, словно умирало само солнце. Валка споткнулась на неровном грунте и чуть не упала на меня, но я подхватил ее.

– Дьявол…

Я посмотрел на запад, где столб огня, разрезавший небо, уже коснулся горизонта. Полосы оранжевого света все еще падали сверху, языки пламени отметили место, где пылающие останки корабля ударились о скалы.

– Бел! Найдите старика! – Я обернулся к Валке. – Нужно собрать всех и увести к берегу, подальше отсюда.

– Увести?

– Лагерь видно за много миль – это отличный ориентир!

Небо на западе задохнулось от дыма, подсвеченного снизу еще не угасшим пламенем. Вспоминая крушение, я задумался о голубых вспышках, пробивавшихся сквозь хаос. Реактивные струи? Да, скорее всего. О боги, они направлялись в эту сторону. Конечно, в эту. Они нацелились на единственный континент Эмеша и надеялись выбраться отсюда. Я пытался припомнить детали, но хаос выжег их из памяти.