– Найдем. А тебе? – служанка обратилась ко мне.

– То же самое и колбасы.

– Пять медяков за все, господин.

Вскоре служанка вернулась с двумя дымящимися кружками, а затем, прежде чем мы успели сделать по паре хороших глотков горячего сидра, появился теплый желтый хлеб и вишни в сахаре.

– Колбаса скоро будет, господин.

– Прекрасно, – я повернулся к Кристал. – Приступай. Хлеб горячий.

– Тебе и самому не помешает, – заметила она.

Это разумное замечание было принято мною к сведению, так что когда служанка принесла вместе с колбасой мой хлеб, с караваем Кристал мы уже покончили.

И снова занялись едой, оторвавшись от этого занятия лишь, когда наши тарелки опустели.

– Вот уж не думал, что ты так голодна, – с ухмылкой сказал я Кристал, и мы покатились со смеху.

Оставив на столе шесть медяков, мы вышли на улицу.

– Куда теперь? Туда, где мы бывали прежде.

Я взял ее за руки и повел к гавани, к пакгаузам с вывесками на трех языках – храмовом, нолдарнском и хаморианском. Кристал следовала за мной, но когда мы присели на невысокую ограду гавани прямо напротив склада, я ощутил ее удивление. Причал был пуст, а вот когда мы сидели здесь в прошлый раз, там, как помнится, был пришвартован шлюп. Кристал тогда носила длинные, перевязанные серебристыми нитями волосы. И я купил ей меч, тот самый, который с ней и сейчас.

– Помнишь, мы сидели здесь, а когда я спросил, что с нами будет, ты не ответила? Тогда еще девочка убегала от мальчонки с какой-то игрушкой, но потом отдала ему ее.

Кристал улыбнулась.

– Ты сказал, что они похожи на нас, хотя и не знал, почему.

– А ты со мной не согласилась.

– Я не сказала, что не согласна. Вообще ничего не сказала. Мне было боязно и соглашаться, и не соглашаться.

– А сейчас?

– Сейчас, мне кажется, ты был прав. Мы снова здесь, и снова не знаем, что нас ждет.

– Нас ждет встреча с Советом.

– Ты беспокоишься?

– Не насчет Совета. Раз уж они попросили нас о возвращении, стало быть, понимают, что им нечем нас напугать.

В этот миг меня пробрало холодком: поначалу я даже не понял, мое это ощущение или Кристал.

– Это меня знобит, – пояснила она в ответ на мой взгляд. И снова взяла меня за руку. – Знаешь, а меня эта встреча тревожит. Мне кажется, они не честны, по крайней мере с самими собой.

Я ждал.

– Они отослали Изольду. Помнишь ее?

Я помнил и саму Изольду, и то, как она одолела в поединке на пристани представителя герцога Фритауна, и то, что вскоре этот герцог был убит заговорщиками.

– Затем они убили двух хаморианских регентов, а их невидимые корабли потопили множество судов империи. И они не желают допускать нас на эти корабли, невзирая даже на то, что это облегчило бы для нас задачу по оказанию им помощи. Давно ли они играют в эти тайные игры?

– Думаю, с тех пор, как Джастин разрушил Фрвен. До того Отшельничий открыто демонстрировал свою силу.

– Я не люблю змей.

Она была права. Как-то получилось, что целеустремленная честность таких людей, как Креслин, Доррин и Джастин, оказалась утраченной. А может быть, все дело в том, что целеустремленные и честные люди всегда были редки? И как раз поэтому мой отец основал Институт?

Я нахмурился: имея дело с силой, привыкаешь к осторожности, но не ведет ли эта дорога прямиком к порче? Не утратил ли я собственную правдивость?

– Нет! Пожалуйста, не надо!

Кристал сжала мою руку.

Некоторое время мы сидели молча, глядя на прохожих, но молодых людей, прибывших в Найлан, чтобы отбыть на гармонизацию, или детишек с игрушечными корабликами видно не было. Ветер приносил запахи моря и складов, но не прошлого.

А внизу, даже под самим Отшельничьим, ощущалось грозное, неустанное нарастание хаоса, который, как я знал, мне вскоре предстояло использовать.

Кристал сжала губы и еще сильнее стиснула мою руку.

Когда наконец мы покинули гавань и пошли назад, нас обоих не покидало чувство, что позади осталась частица нашей юности и нас самих.

Корабли покидают Великий Северный залив, и струйки дыма под углом поднимаются к светящему над Восточным океаном утреннему солнцу и ясному, сине-зеленому небу. На каждом корабле имеются по три стальные орудийные башни: пушки кормовой оберегают тыл, орудия двух передних нацелены прямо по курсу. Хотя в башне находится лишь одна пушка, ее калибр составляет два спана, что позволяет посылать снаряды весом в пять стоунов на расстояние более пяти кай или в десять стоунов – на половину этой дистанции.

В трюмах под броневыми плитами уложены готовые к бою полированные металлические снаряды. Некоторые матросы нервно поглядывают в сторону Отшельничьего или угрюмо смотрят себе под ноги, но большинство спокойно занимается обыденными делами. Многие что-то напевают себе под нос.

Белые буруны лишь едва вспениваются на гребнях невысоких волн, когда Великий Флот Хамора направляется на восток.

В каюте, предназначенной для верховного главнокомандующего, маршал Дирсс аккуратно разливает янтарное вино в два кубка и протягивает поднос, на котором они стоят, командующему флотом.

– За успех! – командующий берет кубок с подноса и поднимает его.

– За успех императора! – с тем же жестом отвечает Дирсс. – И за исполнение долга.

Оба отпивают по глотку.

– А что, самому себе ты успеха не желаешь? – спрашивает Стапеллтри.

– Успех императора и есть мой успех. И мы оба долго ждали этого момента – момента, когда Черный остров получит по заслугам.

Дирсс отпивает еще глоток янтарной влаги и продолжает:

– К тому же, исполнение долга важнее успеха. Удача может улыбнуться каждому, но далеко не каждый готов пожертвовать всем во имя долга.

– Но, добившись успеха мы тем самым исполним наш долг, – возражает Стапеллтри, тоже отпивая глоток.

Дирсс слегка сдвигает брови, но ничего не говорит.

На западе начинают собираться пока еще редкие облака. А под Кандаром и в пронизанных железными жилами глубинах Отшельничьего нарастает грозный рокот.

Я натянул серое облачение, а Кристал надела расшитый галуном мундир командующей.

– Как находишь, впечатляюще мы выглядим? – спросил я. Гавань из окна нашей маленькой комнатушки видна не была, но чувства подсказывали мне, что уже после нашей прогулки к порту туда вошли два корабля Братства, вокруг которых развернулась какая-то кипучая деятельность.