Абдуррахман-автобачи стал терять поддержку населения и был вынужден сдаться Скобелеву, тот гарантировал неприкосновенность полевому командиру и его семье. Кауфман распорядился «Абдуррахмана-афтобачи с семейством и с движимым имуществом отправить, когда возможно, из Ташкента в Россию, где по воле Государя будет жить спокойно». В годы СССР автобачи превратился трудами советских историков в этакого азиатского Робин Гуда, борца с колониальной оккупацией, в Большой советской энциклопедии про него писали, что автобачи — «один из руководителей национально-освободительного Кокандского восстания 1875–76 против царизма». Вот как много все же зависит от идеологии. И хотя главный боевик сдался, генералам было ясно — выхода нет, придется Коканд присоединять.

Кауфман направил военному министру «Записку о средствах и действиях против Коканда в 1876 г.», где говорилось:

«Настоящее ненормальное хаотическое состояние в Кокандском ханстве, несомненно, отражается на всем экономическом быте и строе Русского Туркестана. Непрекращение с нашей стороны такого состояния в Кокандском ханстве, подрывая наш престиж в Средней Азии, дискредитирует веру всего здешнего населения в нашу силу». Царь согласился сразу, подтвердив свою прежнюю позицию. Занять ханство было приказано генералам Колпаковскому и Скобелеву. Телеграмма Кауфмана содержала недвусмысленные инструкции: «Бывшее Кокандское ханство переименовать в Ферганскую область. Начальником области — Скобелев. Насреддина пока Ташкент. Кауфман».

Существует такая историческая байка — Колпаковский приказал Скобелеву подойти с отрядом к Коканду не ранее 19 февраля, чтобы приурочить взятие города ко дню восшествия на престол Александра II. Скобелев делить лавры от победы не собирался ни с кем, тем более, что это он внес решающий вклад. Находясь в Намангане, он решает никого не слушать и, как в Хиве в одиночку когда-то идет на штурм дворца, так и тут один отправился в Коканд. Конный отряд был такой: две казачьи сотни, две с половиной роты конных стрелков, два орудия и два ракетных станка. За сутки он прошел почти сто километров и утром 7 февраля уже оказался возле Коканда.

А через два дня, 9 февраля, отправил в Ташкент Колпаковскому (Каумфан был в Петербурге) депешу:

«Имел честь почтительно доносить Вашему Превосходительству пятого февраля образовании двух отрядов, согласно воле генерала Кауфмана, и движении Коканду. Депешу Вашу четвертого февраля получил седьмого, к сожалению шестнадцати верстах Коканда, когда узнал, что хан выезжает ко мне навстречу. Свидание произошло в кишлаке Акмулла. Бывший хан, пораженный нашим неожиданным появлением, повиновался объявленной ему воле Государя. Вчера доставил Коканда 29 орудий, остальные во власти войск в Коканде.

При движении отряда жителям кишлаков объявлялось о принятии в подданство Великого Государя. Принимали объявление с восторгом.

Окончательное умиротворение ханства произойдет лишь тогда, когда Ваше Превосходительство, высший представитель русской власти в Средней Азии, прибудет в Коканд.

Прибытия Вашего жду с нетерпением, дабы получить указания для введения прочного порядка в Ферганской области…»[258].

Но есть иная версия того, что и как сделал Скобелев. Когда он прискакал в Коканд, то сил его для взятия города было, конечно, недостаточно. И когда ханские чиновники спросили, зачем пожаловал начальник Наманганского отдела, Скобелев ответил, что просто заскочил в гости, чаю попить, о жизни поболтать. 8 февраля, то есть на следующий день, он узнал, что его основной отряд находится в трех часах хода от Коканда. И вот тогда Скобелев пошел к хану, они и правда попили чаю, поговорили, а когда ординарец принес записку, что пехота и артиллерия уже у городских ворот, Скобелев просто объявил хану, что принято решение ликвидировать его ханство, а сам он поедет жить в Ташкент. Якобы хан, услышав это, разрыдался. А русские стрелки уже взяли под контроль основные точки в городе — площади, перекрестки, ворота.

Получалось, что за 10 лет, прошедших со взятия Ташкента генералом Черняевым, русская власть распространилась на территорию размером в половину тогдашних Соединенных Штатов Америки. Проживали в Туркестане 1 171 514 человек. Русская южная граница ощетинилась штыками от Кавказа до Коканда, точнее, до Кульджи. Войска Кауфмана стояли в 200 километрах от Кашгара, в 1000 километрах от Кабула и 1700 от Лахора. Вообще-то расстояния огромные. Но английским русофобам так не казалось. Им виделось иное. Что там, вдали за рекой Амударья, или как ее чаще называли англичане на древнегреческий манер — Окусус, русские орды готовятся выйти в поход. Скобелев, казаки, Кауфман, начитавшись трудов Терентьева — а в Лондоне с его творчеством были вполне знакомы, — уже точат шашки и собирают обозы. Я ничуть не преувеличиваю. Дословно, вот так, конечно, никто не говорил, но атмосфера в Лондоне, в политических кругах, царила очень близкая к описанному.

Кроме того, за год до событий в Коканде английский офицер сэр Томас Эдвард Гордон, прибывший в Кашгар с посольством Форсайта, отправился назад в Индию с небольшой экспедицией кружным путем — через Памир и Вахан. Он после поездки выпустил интереснейшую книгу, которую почти сразу перевели на русский под названием «Путешествие на Памир» и выпустили в Петербурге. Ее оригинальное название The Roof of the World being the narrative of a journey over the high plateu of Tibet to Russian frontier («Крыша Мира. Повествование о путешествии на высоких плато Тибета к русской границе»).

Подполковник Гордон и его отряд преодолели Памир за три недели. В составе экспедиции были и настоящие ученые, не только офицеры. Но главная задача отряда была простая — выяснить, нет ли на Памире дорог, используя которые русские войска могут попасть в Индию. И оказалось, что да, есть. При определенных условиях, если правильно выбрать время, выждать погоду, то армия пройдет, и кавалерия тоже, и даже артиллерия. Гордон заявлял, что русским перейти Памир будет не трудно. Хотя бы потому, что русской армии вообще что-либо невозможное для других сделать не трудно. А выйдет армия недалеко от города Гилгит, это сейчас северо-запад Пакистана, часть штата Кашмир. Русские смогут пройти также через княжество Читрал, оно тогда было полунезависимым и стало частью колониальных владений только в 1911 году[259], а до индийской границы русская армия дойдет дней за пятнадцать. Полковник Гордон выяснил, что на Памире и в Северном Афганистане регулярно бывают русские торговцы, какие-то русские караваны, что русская агентура работает в этом горном районе весьма активно. То есть привез он в Калькутту сведения тревожные и неприятные.