Историк Большой Игры Питер Хопкирк в своей книге, изданной в 1990 году, делал очень странный вывод, что «в России, где печатное слово жестко регулировалось цензурой, издание могло увидеть свет, только если мысли полковника были одобрены на высочайшем уровне. Весьма вероятно, что оно было предназначено только для внутреннего пользования, а не для глаз британцев… Книга Терентьева ясно отразила настроения русских»[262]. Из этой цитаты можно сделать вывод, что английские представления о России как о стране, где злобная охранка или чекисты в ушанках следят за всеми инакомыслящими и, чуть что, сразу хватают и тащат бунтаря в Сибирь, мало изменились. Книга Терентьева увидела свет по причинам очень простым — ее были готовы покупать. Она была актуальна в свете борьбы России и Англии на международной арене. Точно так же, по коммерческим причинам, в Петербурге печатали книги Мак-Гахана или книги участников Туркестанских походов.

Однако пассаж про то, что индусы ждут «хирурга с севера», английским чиновникам и политикам очень и очень не понравился. Тем более что они понимали — контакты между русскими генералами и индийскими махараджами, владыками полунезависимых княжеств, есть, что русская разведка после Сипайского восстания не сидит сложа руки. Вот, собственно, почему Калькутта не могла доверять владыке Кашмира? Потому что там точно знали, что в ноябре 1865 года в Ташкент добрались два человека — Абдуррахман-хан ибн Сеид Рамазан-хан и Серафаз-хан ибн Искандер-хан, двое уцелевших членов секретного посольства, отправленного махараджей княжества Джамму и Кашмир Рамбир Сингхом в Россию. Они не смогли довезти послание махараджи, потому что по дороге на миссию напали и письмо изъяли. А еще несколько посланцев погибли или разбежались. И это нападение вряд ли устроили обычные разбойники. Целью миссии было «изъявление дружбы» русскому императору и налаживание торговых связей. МИД России занял позицию выжидательную — посланцам не говорили ни «да», ни «нет», потому что сотрудники МИД, как водится, боялись внешнеполитических осложнений. А вот кашмирцы изо всех сил старались наладить контакт с русскими. В архивах сохранилось даже письмо, отправленное ими Александру II после неудачного покушения на него, совершенного террористом Каракозовым.

«Господь Вседержитель!

Белому Царю да умножит Господь милость свою и продлит жизнь его.

Мы, Абдурахман Хан и Серафраз Хан, посланцы махараджи Римбирсинг, восседающего на престоле в Джаму и владетеля Кашмира, дерзаем доложить Всемилостивейшему и самодержавнейшему Царю всея России и Туркестана, величием и могуществом равному Александру Македонскому, Величайшему Императору Александру Николаевичу, что когда дошел слух до державного уха нашего повелителя, что русские войска вошли в Кокандские пределы, он отправил нас к начальнику победоносной армии, чтобы мы заявили ему поздравление с победами и, возвратись назад, сказали, что мы видели, дабы вслед за сим отправить к особе Вашего Величества посольство с дарами в знак дружбы и привязанности.

В настоящее время, по небезопасности в пути, мы шестой месяц находимся при войсках Ваших и на днях услыхали, что один проклятый злоумышленник выстрелил в Ваше Величество из пистолета и что Всемилосерд Господь особу Вашу спас от смерти. Надеемся, что если бы целая тысяча подобных негодяев дала залп из ружей, то и тогда бы ни одна пуля не задела Высокой особы Вашей, ибо имеете под сенью Вашего Величества столько тысяч ляков (каждый ляк 100 тыс.) народа, ежеминутно занятого молитвами о здравии и благоденствии своего Милосердного правителя. По случаю спасения Вашего от грознейшей опасности Вашей особы, мы осмеливаемся думать, что Вы извините нашу дерзость заявить Вашему Величеству нашу искреннюю радость. Письмо в г. Ташкенте. Да сохранит Его Господь во все века под покровительством Вашим».

Уж каких там осложнений боялись русские дипломаты, понять решительно невозможно. Но в итоге посланцы махараджи отбыли домой ни с чем. У английских историков можно найти упоминания, что все же русские агенты тайно посетили Кашмир и встречались с Рамбир Сингхом.

А вот в русских архивах таких сведений вроде бы нет. Но не все архивы открыты, это во-первых. Во-вторых, сотни важных секретных документов по работе разведки в Туркестане просто исчезли в годы Гражданской войны. Так, например, словно растворился архив русской дипломатической миссии в Кашгаре. Все указывает на то, что в 1920 или 1922 году им завладели английские шпионы. А так, кто знает, может, и правда были встречи махараджи с посланцами Кауфмана.

И вероятно, что если не полевая работа, то как минимум деятельность по сбору информации в Афганистане русской разведкой велась. Иначе придется согласиться с тем, что тревога англичан по поводу того, что страна может попасть под русское влияние, была просто плодом русофобской паранойи. А деятельность самих англичан тревожила все больше и больше уже Шер Али-хана. Ему невольно вспоминалась судьба Дост Моххамеда. В 1876 году эмир пишет турецкому султану:

«Ваше величество… не одобряли сказанное в последнем моем письме, что дружба англичан — слово, написанное на льду, но теперь Ваше величество могли на собственном опыте убедиться, как мало надо верить в их дружбу, и Вы видите, что англичане постоянно оставляют своих друзей в их несчастье на произвол судьбы»[263].

В ответ на предложения англичан принять у себя посольство эмир выдвинул встречную идею об отправке в Индию афганского посольства. Потому что он, дескать, хочет узнать, какие «благородные стремления зародились снова в благородном сердце английского правительства». Одновременно с этим эмир усилил контакты с Россией. Он отправил письмо Кауфману, в котором заявлял, что «дружба афганского владетеля с могущественной и сильной Россией никогда не разъединится». Шер Али судорожно искал союзника. Персия на эту роль не годилась, потому что была совершенно не самостоятельна. Ханства Средней Азии оказались под русским контролем. Оставалась только Россия. И англичане, понимая это, давили на Кабул, как могли. Лорд Литтон пообещал, что в случае отказа Шер Али от сотрудничества с Калькуттой «ничто не помешает Англии объединиться с Россией для того, чтобы совместными силами совершенно стереть Афганистан с лица земли».

В конце января 1877 года в Пешаваре начались переговоры между представителем Шер Али, афганским посланником Hyp Мухаммед-ханом, и послом вице-короля Индии Льюисом Пелли. Англичанин привез с собой проект договора: афганское правительство допускает британских офицеров в Кабул и английские гарнизоны на границу. В обмен — дружба и финансовая помощь. В ответ Hyp Мухаммед передал слова эмира, что тот скорее умрет, чем согласится на такие условия. Он сказал, что эмир еще передал следующее: «Британская нация великая и могучая, и афганский народ не может сопротивляться ее силе, но народ имеет свою волю, независим и ценит свою честь выше жизни». Афганцы не сильно ошибались в оценке деятельности английских представителей. Джордж Дуглас Кэмпбелл, в 1869–1874 годах министр по делам Индии, писал: