практике расплачивается за свой долг перед ними. В этот момент Докладчик думал не только о Гарсии и его фанатических последователях, и не только о конверсо, их мишени. Он думал о поведении всех христиан — или точнее, о христианах как едином целом — по отношению ко всем принадлежащим к еврейской расе, обращённым в христианство или нет. Обратите внимание, как тонко он перешёл от ограниченного к более обобщённому обвинению: «Мы убиваем тех, кто из Его расы» и т. д. «Мы», все христиане, а не только еретики — противники марранов, и «те, кто Его расы», а не только обращённые[1190]. Фразы вырываются из-под его пера почти бесконтрольно, скрывая под тонкой, но едкой иронией болезненную правду, которую он хочет спрятать. Если его попросят разъяснить, то он, конечно, сможет сказать, что под словом «мы» он имел в виду общее представление о всех христианах в глазах преследуемых марранов — «мы», которые преследуем, и «мы», которые терпимо относимся к преследованиям, позволяя злодействам оставаться безнаказанными, как будто они вовсе и не преступления. Нет сомнения в том, что всё может быть понято из этого утверждения — и Докладчик, безусловно, ссылается на него тоже. Но из этой тонкости поднимается звенящий голос протеста — протеста еврея против всего христианского мира за его шокирующую неблагодарность еврейскому народу, за его циничное и жестокое поведение по отношению к народу, который внёс самый большой вклад в христианство.

Истинный христианин, будучи обращённым из иудаизма, не мог чувствовать иначе. Ничто не раскрыло этот цинизм так демонстративно, как другое противоречие, причинившее ему ещё большую боль, которое было неотъемлемой частью того же поведения, — противоречие между тем, каково должно было быть отношение к обращённым согласно требованиям настоящего христианства, и тем, как на самом деле относились к ним обширные сегменты христианского общества. По существу, это конфликт между теорией и практикой, между теми, кто держится и за то и за другое, и отсюда — циничное лицемерие, вновь возникающее из этих резких обвинений. Но всё это на языке Докладчика представлено — или как минимум рассчитано на это — как конфликт между христианством, с одной стороны, и его последователями — с другой, между «Божьей Церковью» и обществом, которое странным образом считает себя христианским. Конечно же, Церковь воспринимается Докладчиком в определённом смысле как абстрактная, неизменная, монолитная данность, отражающая свою ведущую роль и свои учения в чистом духе христианства, его теории и принципах. Разумеется, этот взгляд не соответствует реальности — то есть множеству проявлений Церкви в реальной жизни, — и Докладчик показывает себя проницательным наблюдателем. Тем не менее это возвышение Церкви не должно рассматриваться как произвольный шаг, предпринятый из тактических соображений. Это было важнейшим компонентом идеологии конверсо и являлось становым хребтом марранской психологии, которая удерживала их от потери всякой надежды и провала в тёмные бездны отчаяния. И, вдобавок ко всему, это было поведением, поддержанным немалой долей исторического опыта, потому что именно к Римской церкви марраны обращались как к последнему убежищу в часы испытаний, и именно к папам неоднократно обращались конверсо с призывом о помощи и облегчении их страданий. И на самом деле Церковь многократно и неустанно, на протяжении трёх поколений протягивала им руку помощи. И теперь голос папы громко прозвучал в их защиту.

Да, Церковь действительно представляет собой сердце, душу и абсолютную правду христианства — в этом Докладчик был уверен, как были уверены многие лидеры конверсо в то время. Не мог он сомневаться в том, что её позиция по отношению к обращённым (и обращённым из иудаизма, в частности) останется такой же, какой была и должна быть, как это указано выше. Если конверсо видели по отношению к себе такую сильную вражду и такое попрание самых основных прав, то это было виной не Церкви, а тех, кто, формально считаясь её членами, пренебрегал её политикой и насмехался над её распоряжениями, тех, кто стремился заменить каноны Церкви своими собственными правилами. Хуже того, они отвергали церковные доктрины и заменяли их теориями, противоположными доктринам Церкви, якобы являясь её истинными последователями. В этом заключалась особая опасность кампании, которую вели такие люди, как Маркильос. Они распространяют «великую ересь» — разумеется, «великую» в том смысле, что это никак не соответствует чему-либо истинно христианскому, и остаётся удивляться тому, «как набожные христианские уши могут слышать это или как верные христиане могут терпеть это»[1191]. Но Докладчик слишком хорошо знал, что многие католики не только слышат и терпят, но ещё и поощряют и всей душой поддерживают. Очевидно, что, как и другие еретики, выразители «расовой» ереси преуспели в одурманивании многих верующих и таким образом привели их на тропу зла.

Придерживаясь этой позиции, Докладчик делает смелый шаг в защиту конверсо. Если упомянутая ересь сбила с толку столь многих «старых христиан», как это произошло, следует ли удивляться тому, что само по себе появление этой ереси, захватившей такую большую группу последователей в христианстве, запутало и привело на ложный путь некоторых «новых христиан», хотя и непохожим образом? При этих обстоятельствах ни для кого не должно быть неожиданностью, что среди конверсо появилось несколько отступников. Скорее следует поражаться и восхищаться стойкой верностью христианству, его учениям и институциям, продемонстрированной этой группой в целом. Когда новообращённый принимает во внимание всё это — то есть то, что он видит, и то, от чего страдает, — «какое же терпение требуется ему, чтобы продолжать быть приверженным католической вере [которую он принял], и какую силу воли должен он иметь, чтобы следовать тому, что каждый добрый христианин должен делать?» Как может он понять, что к нему, который обратился в христианство и примкнул к верующим, «должны относиться ipso facto (лат. тем самым) как к тому, кто сбился с пути, и он должен терпеть такие страшные оскорбления и наказания, не согрешив хоть в чем-то? Как могут реагировать конверсо, «когда они лишены всякого почёта, достоинства, должности и заработка в качестве еретиков и иноверцев, когда такая опороченная личность, как Маркильос, еретически утверждает это?»[1192] Ответ на этот вопрос очевиден.

Еретики и иудействующие

Тем не менее не следует видеть в этом какой-либо попытки оправдать отступников среди марранов. Докладчик старается объяснить, как и почему может произойти перелом в религиозном мышлении некоторых «новых христиан». Но одно дело объяснить, почему при