– Почему же вы не можете разрешить английским и американским самолетам приземляться в тылу у русских войск, после того как они сбросят свои грузы в Варшаве? Ваш отказ вызвал в Англии и Америке страшный шум…

– Военная обстановка на участке к востоку от Вислы гораздо сложнее, чем вы себе представляете. И мы не хотим, чтобы именно сейчас там вдобавок ко всему находились еще и английские и американские самолеты. Думаю, что через пару недель мы сами сможем снабжать Варшаву с помощью наших низколетящих самолетов, если повстанцы будут располагать сколько-нибудь различимым с воздуха участком территории в городе. Но сбрасывание грузов в Варшаве с большой высоты, как это делают самолеты союзников, практически совершенно бесполезно.

– Не производит ли происходящая в Варшаве кровавая бойня и сопутствующие ей разрушения деморализующего воздействия на местное польское население?

– Конечно, производит. Но командование Армии Крайовой совершило страшную ошибку. Мы, Красная Армия, ведем военные действия в Польше, мы та сила, которая в течение ближайших месяцев освободит всю Польшу, а Бур-Комаровский вместе со своими приспешниками ввалился сюда, как рыжий в цирке – как тот клоун, что появляется на арене в самый неподходящий момент и оказывается завернутым в ковер… Если бы здесь речь шла всего-навсего о клоунаде, это не имело бы никакого значения, но речь идет о политической авантюре, и авантюра эта будет стоить Польше сотни тысяч жизней. Это ужасающая трагедия, и сейчас всю вину за нее пытаются переложить на нас. Мне больно думать о тысячах и тысячах людей, погибших в нашей борьбе за освобождение Польши. Неужели же вы считаете, что мы не взяли бы Варшаву, если бы были в состоянии это сделать? Сама мысль о том, будто мы в некотором смысле боимся Армии Крайовой, нелепа до идиотизма.

Беседа маршала Рокоссовского с английским корреспондентом, как отмечалось, состоялась 26 августа, а через три дня завершилась Белорусская стратегическая наступательная операция. В ходе операции войска 1-го Прибалтийского, 1, 2 и 3-го Белорусских фронтов разгромили группу армий «Центр», нанесли поражение группам армий «Север» и «Северная Украина». 17 дивизий и 3 бригады были полностью уничтожены, а 50 дивизий лишились более половины своего состава, уничтожено около 2000 самолетов противника. Потери врага составили около 409, 4 тыс. солдат и офицеров, в том числе 255, 4 тыс. безвозвратно. В плен попало более 200 тыс. немецких солдат и офицеров[570]. Генерал Г. Гудериан, оценивая итоги наступления советских войск, писал: «Этим ударом в крайне тяжелое положение была поставлена не только группа армий «Центр», но и группа армий «Север»[571]».

Победа в операции «Багратион» досталась дорогой ценой. Потери советских войск составили: безвозвратные 178 507 человек, санитарные – 587 308 человек, в боевой технике и оружии – 2957 танков и САУ, 2447 орудий и минометов, 822 боевых самолета и 183,5 тыс. единиц стрелкового оружия[572]. Больше всего потерь (безвозвратных и санитарных) было на 1-м Белорусском фронте – 281,4 тыс. человек. Это было вызвано упорным сопротивлением противника, мощью его обороны, трудностями форсирования водных преград, не всегда эффективной артиллерийской и авиационной подготовкой, недостаточно тесным взаимодействием наземных войск с авиацией, слабой подготовкой вновь призванного пополнения.

В то же время в ходе операции «Багратион» маршал Рокоссовский приобрел значительный опыт организации окружения и уничтожения крупных группировок противника в короткие сроки и в самых различных условиях оперативной обстановки. В целом успешно были решены проблемы прорыва мощной вражеской обороны, быстрого развития успеха в оперативной глубине за счет умелого использования танковых объединений и соединений. Генерал армии П. И. Батов, оценивая вклад К. К. Рокоссовского в разработку и проведение операции «Багратион», писал: «Думаю, что не ошибусь, назвав Белорусскую операцию одним из самых замечательных достижений в блестящей полководческой деятельности К. К. Рокоссовского. Однако сам он, будучи человеком весьма скромным, никогда и нигде не подчеркивал своих личных заслуг в этой операции[573]».

После завершения операции «Багратион» Ставка ВГК поставила 29 августа войскам 1-го Белорусского фронта следующую задачу: «Левому крылу войск фронта с получением настоящей директивы перейти к жесткой обороне. Правым крылом продолжать наступление с задачей к 4—5.09 выйти на р. Нарев до устья и захватить плацдармы на западном берегу реки в районе Пултуск, Сероцк, после чего также перейти к жесткой обороне. Особое внимание уделить обороне на направлениях: Ружан, Острув Мазовецки, Чижев; Пултуск, Вышкув, Венгров; Варшава, Минск Мазовецкий, Демблин, Лукув; Радом, Люблин и удержанию плацдармов на западном берегу рек Висла и Нарев[574]».

Ставка ВГК требовала создать глубокоэшелонированную оборону, оборудовать не менее трех оборонительных рубежей общей глубиной 30—40 км, имея на основных направлениях сильные корпусные, армейские и фронтовые резервы. При организации обороны следовало тщательно планировать огонь артиллерии и минометов по районам вероятного скопления танков и пехоты противника, систематически тренируя артиллерийские и минометные части в вызове и сосредоточении огня, как днем, так и ночью. Особо тщательно следовало организовать артиллерийское и минометное обеспечение и маневр пехоты, подвижных частей, артиллерийских и инженерных средств на наиболее угрожаемых направлениях и на стыках соединений и армий. Противотанковую оборону предписывалось строить глубиной до 6—8 км, с плотностью на важнейших танкоопасных направлениях 25—30 орудий на 1 км фронта, широко используя минные поля.

К 20 сентября приказывалось создать прифронтовую полосу глубиной 12—15 км, выселив за пределы этой полосы лиц гражданского населения. Доступ его в прифронтовую полосу для производства полевых работ разрешалось производить в организованном порядке решением военного совета фронта. Одновременно со строительством оборонительных рубежей требовалось во всех соединениях и частях приступить к плановым занятиям по боевой подготовке и укреплению спаянности подразделений и частей, уделив основное внимание наступательному бою применительно к условиям фронта. Ставка ВГК предписывала запретить работу радиостанций, ограничить использование телефонной связи в войсках от штаба корпуса и ниже, обеспечив меры скрытого управления войсками. Для соблюдения указанного режима следовало организовать жесткий радиоконтроль и контроль над телефонными переговорами.