он президентом в полном смысле этого слова или просто временно исполняющим обязанности, пока Путин решает, что делать дальше.

 

Глава 14.

Тандемократия

Вечером в пятницу, 8 августа 2008 г., премьер-министр Владимир Путин вместе с более чем сотней глав государств и правительств наблюдал за грандиозной церемонией открытия Олимпийских игр в Пекине - завораживающей четырехчасовой феерией китайской культуры и истории, задуманной режиссером Чжаном Имоу и поставленной 15 000 артистов на новом впечатляющем стадионе "Птичье гнездо", спроектированном китайскими и швейцарскими архитекторами.

Путин не был полностью поглощен происходящим перед ним зрелищем. С того самого утра Россия и Грузия находились в состоянии войны.

Это стало кульминацией многомесячного тщательного планирования, активизировавшегося после Бухарестского саммита. В течение конца весны и начала лета русские постоянно усиливали свои подразделения в Абхазии. Саакашвили был убежден, что Путин готовит нападение с целью вытеснения оставшегося в отделившейся провинции грузинского населения и признания независимости Абхазии в отместку за признание Западом Косово. Российские дипломаты заверили своих американских коллег, что ничего подобного не предполагается. По их словам, Москва располагает оперативной информацией о том, что Саакашвили обсуждал возможность проведения молниеносной кампании по захвату ранее населенных грузинами районов вдоль абхазской границы и последующего закрепления в них в ожидании дипломатической поддержки Запада. Россия лишь наращивает там свои силы, чтобы удержать его от необдуманных действий.

Это не было неправдоподобным. Грузинские лидеры были эмоциональны и вспыльчивы, США и европейцы постоянно предостерегали их от втягивания в конфликт с Россией, который они вряд ли смогут выиграть. Саакашвили был одержим опасениями, что при сохранении статус-кво Абхазия и Южная Осетия будут медленно ускользать из-под контроля Грузии и тогда они будут окончательно потеряны. Он ошибался. Так что, пока конфликт остается замороженным, ничего не изменится. Но правительство Саакашвили и его западные сторонники обходили друг друга: грузины отчаянно пытались вернуть свои территории, а их союзники настаивали на том, чтобы не предпринимать ничего, что могло бы спровоцировать ответные действия российских военных.

В этом нарушении Путин заложил свою ловушку.

К середине июля, к всеобщему удивлению, напряженность вокруг Абхазии ослабла. Саакашвили уехал на двухнедельный отдых в санаторий в Италии, планируя далее отправиться в Пекин. Вскоре после этого начались стычки на югоосетинской границе, но это уже стало почти традицией, когда в конце июля - августе каждого года происходят минометные перестрелки между югоосетинскими военизированными формированиями и грузинскими пограничными войсками, и поначалу никто не обращал на это внимания. Но затем осетины впервые начали применять тяжелое вооружение. Появились сообщения о том, что к северу от Кавказских гор сосредоточены российские войска. Саакашвили помчался обратно в Тбилиси. 7 августа, когда Путин уже поднялся в воздух, направляясь в Пекин, грузины получили, как им казалось, достоверную информацию о том, что рано утром 500 российских солдат, предположительно на тяжелой бронетехнике, преодолели Рокский тоннель - единственную дорогу, ведущую из Северной Осетии. До конца так и не было ясно, были ли это боевые подразделения или обычная ротация российских миротворцев, но грузинские части начали готовить контратаку. Во второй половине дня, в 15.00, наблюдатели ОБСЕ увидели большое количество грузинских артиллерийских подразделений и ракетных установок "ГРАД", направлявшихся на север к югоосетинской границе.

Тем временем продолжались периодические минометные перестрелки между осетинами и грузинскими пограничниками, продолжавшиеся всю неделю.

В 18.40, пытаясь, по мнению грузин, предотвратить дальнейшее ухудшение ситуации, Саакашвили объявил об одностороннем прекращении огня. Жители югоосетинских сел, полагая, что столкновения на сегодня закончились, вышли из своих бункеров и вернулись домой, чтобы поужинать и лечь спать. Но через пять часов, в 23.35 по грузинскому времени (3.35 утра 8 августа по Пекину), президент Грузии отдал приказ о тотальном наступлении на столицу Южной Осетии Цхинвал.

Что произошло за эти пять часов, что заставило Саакашвили изменить свое решение, является предметом спора. Грузины утверждали, что вскоре после 20.00 осетины возобновили обстрел грузинских сел. По данным наблюдателей ОБСЕ на местах, это не соответствует действительности: в селах, которые грузины назвали своими целями, обстрелов больше не было. Были ли Саакашвили предоставлены ложные разведданные? Или он внезапно решил, что если не предпринять немедленных действий, то Южная Осетия будет потеряна? Или же прекращение огня, как утверждали впоследствии русские, было уловкой, чтобы дать грузинам время перебросить тяжелую артиллерию на место?

Вряд ли когда-нибудь будет дан однозначный ответ. Однако не вызывает сомнений тот факт, что Саакашвили отдал приказ о массированном артиллерийском обстреле Цхинвали - сотни снарядов без разбора обрушились как на жилые кварталы, так и на предполагаемые военные объекты - задолго до нападения России.

Война, которую западные СМИ - и западные правительства - впоследствии назвали российским вторжением, была начата не Россией, а Грузией. Позднее Путин восхищался тем, как эта история была переврана, чтобы представить Россию агрессором. "Это потрясающе, удивительно... просто умопомрачительно", - говорил он. Сколько бы Кремль ни тратил на PR-агентства типа Ketchum, он никогда не смог бы с ними конкурировать.

Конфликт действительно спровоцировал бы вторжение России - вторжение, совершенно непропорциональное первоначальному преступлению, - но все началось не так. Он начался как тщательно подготовленная российская ловушка, в которую Михаил Саакашвили угодил обеими ногами. То, что он сделал это, учитывая военное превосходство России, практически необъяснимо.

Позднее утверждалось, что американцы давали неоднозначные сигналы о масштабах своей поддержки. Вполне возможно, что так оно и было. Кондолиза Райс в частном порядке сказала грузинскому лидеру, что, если он начнет войну, Америка, конечно, не придет ему на помощь. На публике она была более двусмысленна. Мы всегда сражаемся за наших друзей", - заявила она на пресс-конференции, где рядом с ней стоял Саакашвили. Это было сказано в контексте усилий Америки по содействию вступлению Грузии в НАТО, но прозвучало оно гораздо более размашисто. Из Белого дома также поступали противоречивые сигналы. Заместитель советника Дика Чейни по национальной безопасности Джозеф Вуд открыл прямой канал связи с Саакашвили. По словам Джона Байерли, сменившего Бернса на посту посла США летом того года, грузинский лидер слышал из Госдепартамента одно "предупреждение об осторожности", ... и второй набор сообщений из офиса вице-президента, призывающих его быть твердым и подразумевающих, что он пользуется поддержкой Америки.

Независимо от того, сыграло это какую-то роль или нет, похоже, что в конце концов Саакашвили пришел к выводу, что русские намерены ввязаться в драку и что лучшим вариантом для него будет попытаться захватить инициативу, даже если у него не будет реальной надежды на успех.

С тактической точки зрения это, возможно, имело смысл. Грузинское наступление застало русских врасплох. На