– Я знаю, Чейд мне говорил. Он так же упоминал об обвинениях в Уите, выдвинутых против тебя.

Принц опустил голову.

– Да. Но ведь это правда, не так ли? И Полукровки все знают, возможно, моя тайна стала достоянием тех, кто называет себя Древняя Кровь. Сейчас люди Древней Крови заинтересованы в том, чтобы хранить ее. Они хотят встречи не меньше, чем королева. Но смерть троих Полукровок заставляет их соблюдать осторожность. Они требуют гарантий безопасности, без которых отказываются прибыть в Баккип.

– Они хотят получить заложников. – Я вдруг все понял. – Пока они будут вести переговоры, у них в руках должны находиться наши люди. Сколько заложников они рассчитывают получить?

Принц покачал головой.

– Спроси у Чейда. Или у матери. Судя по их спорам, я подозреваю, что она общается с ними напрямую, а старику рассказывает далеко не все. Он разочарован. Мне кажется, королеве удалось успокоить представителей Древней Крови и договориться о новых сроках встречи. Чейд твердил, что у нее ничего не выйдет, если мы не удовлетворим их смехотворных требований. Однако она сумела. Но не говорит Чейду, как ей это удалось, а он злится. Она напомнила ему, что выросла в горах, и согласиться на требование, которое он считает «смехотворным», или пойти на риск, который, по его мнению, «неприемлем», для королевы вопрос принципа.

– Так и есть. Для Чейда нет ничего хуже, чем интрига, в которую он не может проникнуть. – Я говорил небрежно, хотя меня мучили сомнения – кто знает, куда нас заведет горская этика Кетриккен с ее Жертвенностью.

Похоже, Дьютифул почувствовал мои сомнения.

– Согласен. И все же, в данном случае, я поддерживаю мать. Она очень вовремя взяла на себя бремя важнейших решений. Если бы она не настояла на своем, я бы не мог рассчитывать на всю полноту власти после того, как взойду на трон.

От его слов по спине у меня пробежал холодок. Он был прав. Утешало лишь то, что принц оценивал происходящее совершенно спокойно. Потом мне в голову пришла крайне неприятная мысль. Он видел насквозь махинации Чейда, поскольку был не только сыном королевы из Горного Королевства, но и достойным учеником Чейда. Дьютифул говорил так небрежно, словно мы обсуждали погоду.

– Но речь совсем о другом. Ты утверждаешь, что нельзя допустить, чтобы люди узнали твое настоящее имя. Да, сейчас это невозможно. Многие захотят с тобой покончить. Другие будут бояться и ненавидеть тебя. А Видящих обвинят в том, что они покрывают убийцу короля только из-за того, что он принадлежит к нашей семье. И уж совсем непредсказуема реакция Полукровок и людей Древней Крови. Владеющий Уитом бастард был объединяющей идеей для них в течение многих лет, а легенды о том, что ты остался жив, пользуются среди них огромной популярностью. Послушать Сивила, так ты почти божество.

– Надеюсь, ты не обсуждал меня с Сивилом? – с тревогой спросил я.

– Конечно, нет! Ну, то есть он не знает, что ты – это ты. Мы с ним обсуждали легенду о Фитце Чивэле, бастарде, наделенном Уитом. И не слишком подробно, уверяю тебя. Впрочем, Сивил будет хранить твою тайну, как я.

Я вздохнул, все это мне совсем не нравилось.

– Дьютифул, твоя верность друзьям вызывает восхищение. Семья Брезинга дважды тебя предала. Неужели ты готов предоставить им третий шанс?

Он упрямо покачал головой.

– Они были вынуждены, Том… Я чувствую себя дураком, когда так к тебе обращаюсь.

Однако я не дал ему увести себя в сторону.

– Привыкай. А если Сивила вновь начнут шантажировать и заставят шпионить за тобой?

– У него не осталось никого из близких. – Дьютифул замолчал и пристально посмотрел на меня. – Знаешь, я так и не попросил у тебя прощения и не поблагодарил. Я послал тебя на помощь Сивилу, не думая о том, какому риску ты подвергаешься. И ты спас жизнь моего друга, хотя тебе самому он не слишком нравится. И едва не умер, помогая ему. – Он склонил голову набок. – Как я могу тебя отблагодарить?

– В этом нет нужды. Ты мой принц.

Его лицо застыло. И когда он произнес следующую фразу, из глаз Дьютифула выглянула Кетриккен.

– Так мне не нравится. Мы отдаляемся друг от друга. Я бы предпочел, чтобы мы оставались просто кузенами.

Я внимательно посмотрел на него и спросил:

– А ты думаешь, это что-нибудь изменило бы? Я отказался бы помочь твоему другу, если бы мы были «просто кузенами»?

Он улыбнулся и удовлетворенно вздохнул.

– Мне до сих пор не верится, что все это правда, – тихо проговорил он и виновато улыбнулся. – Нам с Олухом не следовало сюда приходить. Чейд нам запретил, как, впрочем, и пытаться заниматься с тобой Скиллом, пока ты не окрепнешь. Я не собирался тебя будить, мне лишь хотелось еще раз взглянуть на твое лицо. А когда я заметил шрамы, то наклонился слишком близко.

– Я рад, что ты пришел.

Разноречивые чувства раздирали мне душу. Смущение и радость. Как странно, когда тебя любят только за то, кто ты есть. Поэтому я испытал облегчение, когда вернулся Олух, который плечом распахнул потайную дверцу, поскольку руки у него были заняты. Он задыхался после подъема по крутой лестнице, однако его глаза радостно сверкали, когда он водрузил на стол такой огромный пирог, что его хватило бы на двенадцать человек.

Я вдруг понял, что никогда не видел Олуха таким довольным. Маленькие редкие зубы и широкая улыбка делали его похожим на веселого гоблина. Если бы я не знал его так хорошо, то выражение его лица показалось бы отталкивающим, но я увидел, как они с принцем обменялись заговорщицкими ухмылками, и улыбнулся им обоим.

Водрузив пирог на середину стола, Олух отодвинул мои тарелки в сторону и, что-то напевая, принялся наводить порядок. Я узнал припев его песни Скилла. Исчезла мрачность маленького обиженного человечка. В руках у него я увидел нож, которым он разрезал пирог на огромные порции. Я купил его в тот жуткий день, когда убил трех человек и получил тяжелое ранение. Значит, кто-то передал ему покупки. Принц нашел чистые тарелки, и Олух с довольным видом плюхнул на них по громадному куску пирога. Однако он всячески оберегал свою новую одежду, стараясь ее не испачкать, а ел с аккуратностью юной леди, впервые попавшей на бал в новом наряде. Мы прикончили огромный пирог, и в первый раз за много дней еда перестала казаться мне отвратительной.

Те, кто не владеют Уитом, часто рассказывают ужасные истории о его обладателях, которые якобы превращаются в животных с самыми гнусными целями. Однако люди Древней Крови категорически отвергают возможность превращения, какой бы тесной не была связь между человеком и его партнером. С большой неохотой люди Древней Крови признают, что человек может перебраться в тело своего животного. Обычно такое происходит временно и лишь в крайних обстоятельствах. Тело человека не исчезает; более того, в такие моменты оно становится чрезвычайно уязвимым, а со стороны кажется мертвым. Тяжелые ранения или близость неминуемой смерти могут заставить сознание человека искать спасения в теле животного, с которым он связан. Люди Древней Крови всячески порицают подобный переход и стараются его не допускать.