7.30. Не мешкая двинулись в путь. На спидометре 5002 километра. Ворчим на непогоду. Дождь не перестает. «Последний день весны похож на осень», — изрек А.К. В.П. размышляет о загадочном русском экстриме — гальюне во дворе. «Это же сверхромантика», — так определяет он его суть. Но тут же добавляет, что от такой сверхромантики лучше уж прямо на обочину. Там, по крайней мере, ближе к природе.

8.00.Въехали в Московскую область. Число машин на дороге резко возросло: много иномарок... На замечание А.К.: «Вот «Мерседес», как пуля, просвистел...» В.П. выдает очередное стихоотражение окружающей нас ситуации:

8.22. С.А. ругает ельнинские дороги. Они и в самом деле дрянь! А.К. и В.П. из солидарности с капитаном автопробега пишут следующие строки:

8.30.Солидарности хватает ненадолго. В.П. предлагаетА.К. отхлебнуть из заветной фляжки, тот отказывается. Их легкое препирательство завершается, как обычно, виршами:

9.05.Проезжаем поворот на Кубинку — место четырехлетней учебы А.К. в Военно-политической академии имени

В.И.Ленина. (Заяц Митька с удивлением замечает, что бюст Александра Борисовича у дороги почему-то еще не поставлен. А может быть, поставлен, но уже украден охотниками за цветным металлом.) Здесь же единственный в мире музей бронетехники. Кстати, в ВПА вместе с А.К. учился и Олег Черемных, наш минский друг...

Пошел разговор об армейских делах, о профессиональной подготовке военных.

С.А. заметил, не отрываясь от руля:

— Посмотрите, мы едем по той дороге, по которой в сорок первом шли к Москве немцы. И везде — мемориалы погибшим. А погибшие эти — в большинстве своем люди невоенные: ополченцы, студенты-бауманцы, десятиклассники-добровольцы... Неужели и сегодня, если придется, мы будем интеллигентами в очках заслоняться от нашествия?..

Тут подал голос Митька:

— Вам, полковники, только войну подавай!

— Нет, дорогой заяц! — ответил С.А. — Мы, люди военные, войну как раз больше всех и не любим. Потому что знаем, какая она. Как там у Бисмарка? Грязь, пот, кровь, железо... Оттого и болеем за армию: воевать должны люди умелые, специально тому обученные...

— Договорились же: ни слова о политике... — буркнул Митька, но на сей раз как-то неуверенно.

9.15.Проезжаем поворот на город Голицыно и одноименную железнодорожную станцию, на которой, по словам

А.К., прямо в поезде умер Антон Макаренко — писатель и педагог. Сердце не выдержало.

— Кстати, странная метаморфоза произошла с фамилией этого писателя, — подал голос В.П. — В пятидесятые годы, я помню, все говорили «Макаренко». И моя мама его так называла, она с ним встречалась однажды. В двадцатые годы она с другими вятскими комсомольцами собирала по перронам беспризорных пацанов, а Антон Семенович приезжал их для своей колонии... Почему он потом превратился в «Макаренко»?

— Это же украинская фамилия, — возразил А.К. — Там всегда такие ударения. Мы же говорим «Аксёненко», а не «Аксененко» К тому же «Макаренко» от слова «Макар».

— А «Короленко» от слова «король». Никто же не говорит «Короленко». Или у меня есть знакомый Денисенко. Почему не «Денйсенко»? Нет, дело не в украинских традициях, а в наплевательском отношении к именам писателей, в отсутствии культуры...

— Ну а почему во множественном-то числе? — неуверенно возразил А.К.

— Потому что есть еще один очень яркий пример. С другой, вполне русской фамилией. То и дело вижу передачи про Горького, где все ведущие, даже литературоведы, обзывают Алексея Максимовича Пешковым. Ради проверки спрашиваю учителей, библиотекарей: «Как настоящая фамилия Горького?» Все как один «Пешков»! Да вы что, господа-товарищи литераторы! Горьковские книжки-то все-таки надо читать, хотя бы по долгу службы! «Детство», «В людях»... Там же то и дело ударение в фамилии стоит. Специально! Пешков! И сам Горький писал (в восьмой главе «Детства»), что «Пёшков» — это неправильно. Следует уважать классиков. А то ведь в конце концов появятся «Гоголь» и «Пушкин»...

А.К. больше не спорит. Потому как ударение — аргумент весомый.

9.30. Заливаем в баки бензин по просьбе С.А. на заправке «Татнефти» — корпорационные пристрастия. Тридцать пять литров здесь стоят 270 рублей, а на спидометре у нас 5166 километров.

10.05. Мы движемся по МКАД. На встречной полосе наблюдаем пробку, вызванную аварией. Сотни машин на протяжении десяти километров.

10.15.В Командоре вновь просыпается поэтический зуд:

Митька хихикает, но потом замечает, что упоминание про зад, которому неуютно в пути, становится в стихах поэтов-путешественников навязчивым.

Но что поделаешь, раз такова дорожная специфика! Дома насладимся цивилизацией...

10.40.Слышим по радио Москвы штормовое предупреждение. Разверзлись хляби небесные... Между тем выехали на Горьковское шоссе.

— Ливень страшный, как МКАД, — говорит А.К.

Капитан «Лайбы» тем временем убеждает нас ехать домой неизведанным путем — через Владимир, Горький, Казань...

11.00.Деревня Новая. Вдоль обочин выставка-продажа эмалированных тазов.

11.05.Проехали поворот на Монино. Здесь уникальный музей авиатехники и проходят воздушные парады. Навстречу по шоссе несется группа рокеров (человек двадцать пять или тридцать, если это «человеки») в черных кожаных куртках и нацистских шлемах с рожками. На некоторых мотоциклах черные флаги...

11.25. Город Ногинск. Где-то недалеко Петушки. Говорим о повести Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки». У В.П. впечатление горькое, у остальных — никакого: не читали...