пожилую женщину, которая и так находилась уже на пороге смерти. Ты только представь — умирала от застойной сердечной недостаточности. Мясник разделал ее настолько впечатляюще, что Джек Потрошитель точно одобрил бы. Когда в палату вошел другой врач и застал его за этой забавой, сумасшедший убил и его, покромсав на кусочки. А потом он просто исчез, — Лонгстрит покачал головой. — Полное сумасшествие. Все это было освещено в центральной прессе, что делает проведение этого расследования приоритетным для нас всех.

Пендергаст замер на мгновение, а затем взглянул на Лонгстрита с явным любопытством на лице.

— Расскажи мне больше об этом двойном убийстве.

Лонгстрит удивился.

— Зачем? Это просто незначительное отступление. Мы, очевидно, имеем дело с неким социопатом — его скоро поймают, и мы сможем вернуться к нашему делу.

— Двойное убийство, — настаивал Пендергаст, — уважь меня, старый друг, будь любезен.

51

Это был еще один славный ноябрьский день на Флорида-Кис.

Диоген Пендергаст завел в док свой «Крис Крафт», пришвартовал его и запрыгнул на пирс, захватив с собой небольшой переносной холодильник, заполненный льдом, на котором лежали два образца cauda equina. По мере приближения к дому он высматривал Констанс, но вокруг не было ни души.

Диоген невольно пребывал в состоянии повышенной нервозности, поэтому, миновав библиотеку, направился прямиком в подвал, в свою лабораторию и запер за собой дверь.

Шесть часов спустя он вышел оттуда с зажатой под мышкой коробкой. День уже давно склонился к закату, и весь остров — включая дом Диогена — был укутан мягким золотым светом, столь характерным для этого архипелага. Войдя в библиотеку, Диоген нашел Констанс с книгой в руке. Она задумчиво сидела у потухшего камина.

— Приветствую, моя дорогая, — скрывая беспокойство, обратился Диоген.

Она подняла голову, и его потряс ее отрешенный вид, однако ему удалось сохранить выражение радости на своем лице.

— Привет, — ответила она тихим голосом.

— Надеюсь, ты хорошо провела время в мое отсутствие.

— Да, спасибо.

Диоген надеялся, что она спросит его о поездке или о том, почему он сбрил «Ван Дайк», который уже начал отрастать, но, похоже, ее эти подробности не интересовали. Диоген замешкался, понимая, что задуманный им план может обернуться весьма непростой задачей.

— Констанс, я должен поговорить с тобой.

Она отложила книгу и вся обратилась во внимание.

— Я… я должен признаться, что обманул тебя насчет того анализа крови. Он не был стандартной процедурой. И он выявил кое-что неладное.

Брови Констанс приподнялись, выказывая ее незначительную заинтересованность.

— Снадобье, которое я дал тебе, потерпело неудачу.

Диоген сделал глубокий вдох, позволяя сказанному несколько секунд повисеть в воздухе. Он репетировал эту сцену в своем воображении дюжину раз на обратном пути из Майами. Он знал, что не может действовать слишком поспешно в этой ситуации, ему нужно было дать ей время, чтобы усвоить новую информацию и хорошенько все обдумать.

— Неудачу?

— Я полагаю, что ты уже ощутила болезненные побочные эффекты этого. Мне очень, очень жаль.

Не найдясь, что ответить, она отвернулась:

— Что случилось?

— Биохимия процессов чрезвычайно сложна. Достаточно сказать, что я допустил ошибку, но сейчас уже исправил ее.

Он извлек коробку и открыл ее, демонстрируя трехсотмиллилитровый пакет, заполненный фиолетовой жидкостью.

— Вот почему ты отправился на Ки-Уэст?

— Да.

— Чтобы добыть еще больше cauda equina?

Диоген ожидал подобного вопроса.

— Господи, нет! — он энергично затряс головой. — Точно нет. Препарат целиком синтетический, и в человеческих тканях больше нет необходимости. Просто первый его синтез оказался неправильным из-за предположений, которые я допустил. А сейчас я изменил формулу и изготовил новую партию. Исправленную партию.

— Ясно.

Констанс выглядела такой изнуренной, что состояние ее здоровья внушало нешуточные опасения.

— Теперь я хочу отдать его тебе, чтобы ты могла восстановиться и набраться сил.

— Как я узнаю, что эта партия тоже не является ошибочной? — в ее тоне сквозила отрешенная сухость, заставившая Диогена вздрогнуть.

— Пожалуйста, поверь мне, Констанс. Я в точности разобрался, что именно пошло не так, и исправил ошибку. Этот состав будет работать. Клянусь тебе в этом со всей силой своей любви: он сработает.

Она ничего не сказала. Он встал и направился к шкафу с капельницей, достал стойку и подкатил ее к креслу Констанс, затем разложил на столе стерильную салфетку, перетянул руку девушки жгутом, определил положение вены и ввел в нее иглу капельницы. Констанс смотрела на него безразличным и безжалостным взглядом. Работая быстро, он начал вводить ей физраствор, пока вешал на стойку пакет со снадобьем, затем открыл запорный клапан, и через мгновение розовато-фиолетовая жидкость поползла по трубке.

— Я ведь уже доверялась тебе, и ты не сумел оправдать мое доверие, — наконец-то, заговорила Констанс, и ее голос стал колючим от раздражения. — Почему я снова должна тебе доверять?

— В первый раз я оказался слишком нетерпелив, слишком спешил дать тебе чудо долголетия.

— Ты и сейчас выглядишь довольно нетерпеливым.

Диоген глубоко вздохнул.

— Я тороплюсь, потому что люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива и здорова. Но я действовал размеренно, когда синтезировал этот препарат.

Целую минуту она хранила молчание, и казалось, что вокруг нее сгущается воздух.

— Я не уверена, что хочу быть твоей подопытной морской свинкой.

— Моя прекрасная Констанс, ты морская свинка только в том смысле, что это лекарство разработано только для одного человека — для тебя. И нет никого, на ком бы я мог его еще опробовать.

— За исключением себя.

— Это совсем другое дело.

Он невольно отметил, что даже в таком изнуренном состоянии вспыльчивость не покидает ее. Констанс уже покачала головой и собиралась что-то сказать, но Диоген тут же заговорил, стараясь успокоить ее:

— Все это для тебя ново. И ты больна. Дай этому снадобью время. Пожалуйста. Это все, о чем я прошу.

С явным раздражением она громко выдохнула и отбросила волосы с лица, ничего не сказав. Диоген взглянул на пакет. Он увеличил поток, чтобы ввести эликсир как можно быстрее, и к этому моменту пакет опустел примерно наполовину.

— Твое плохое настроение — последствия дефективного эликсира, — сказал Диоген, и как только он это произнес, то понял, что совершил ошибку.

— Мое плохое настроение, — сказала она, — связано с твоей чрезмерной заботой, и тем, что ты буквально ползаешь по дому, прислушиваясь ко всем моим шагам. Я чувствую, что меня преследуют.

— Прости, я не знал, что настолько тебя беспокою. Я дам тебе всю свободу, которую ты только пожелаешь. Просто скажи, чего ты хочешь.

— Для начала избавься от того телескопа в башне. Мне кажется, что ты следишь за мной.

Диоген с удивлением отметил, что