Если бы кто-то спросил Ленку, что её заставило броситься через половину страны предупреждать об опасности человека, которого она решила оставить, можно сказать, чужого, она, пожалуй, не смогла бы ответить ничего путного. Это было бы слишком похоже на предательство, а предавать, особенно Маркова, было нельзя. В то же время Ленка чувствовала облегчение. Мать была права, ничего хорошего из романа с человеком другого уровня, намного более старшим, не получилось бы. Она даже на ты его назвала только один раз, что называется, с перепугу. Ладно, что ни делается, к лучшему.

Она не замечала щуплой фигуры, которая тенью прокрадывалась по следам. Косому Лыцарю куратор показал эту смуглявую на перроне Белорусского вокзала. Зачем и почему следовало порешить заурядную биксу в невзрачном сереньком платьице, никто не объяснял, да бандиту это было без интереса. После гибели Куцего его верный «оруженосец» так и не прибился ни к какой из блатных компаний. Одинокого волка рано или поздно должны были повязать. И тогда уголовник вспомнил о здоровенном мужике, «интеллигенте», который помогал Куцубину, и нагрянул «в гости» к Игорю Саввичу. Сказать, что атлет был не в восторге от визита, значит не сказать ничего. В комнаты незваного гостя он не пригласил, усадил на табурет, который долго искал в кладовке, а не на многочисленные наличествовавшие стулья, в кухне. Игорь морщился от запаха, который издавала давно не снимаемая одежонка. Водные процедуры Лыцарь и в лучшие времена не слишком жаловал, а последние дни и даже недели к самым приятным никак нельзя отнести. Так что и то, что было скрыто лохмотьями, тоже не благоухало. Тем не менее бородатый выслушал трагическую историю гибели правильных пацанов от рук злобных лягавых. По выражению физиономии хозяина квартиры Лыцарь понял, что сочувствия его печальная повесть не вызвала. И тут он вспомнил, что по приказу Лося писал обязательство сотрудничать с органами. О судьбе старого врага уголовник ничего не знал, да и знать не мог. Впрочем, как и Игорь. Но услышав о данной подписке, «амбал» задумался, вышел в комнаты. Косой слышал, как он кому-то звонил, вполголоса, так, что не разобрать, что-то объяснял. Вернувшись, сказал, что скоро за Лыцарем приедут. И приехали. Здоровенный тип назвался Миколаем. Он забрал бандита в какой-то немаленький дом на окраине. Везли с завязанными глазами, определить, где именно располагалось строение, не то пленник, не то вновь завербованный не сумел. Куда, зачем – непонятно, но терять всё равно нечего, днём раньше, днём позже – всё равно конец. Миколай заставил хорошенько помыться, хоть Лыцарь и объяснял, что уже у здоровяка искупался, напоил, накормил, объяснил, что «вышка» Косому как убийце обеспечена. Единственный выход – слушаться его, куратора. (Слово бандиту очень понравилось.) И тогда он получит чистые документы на другое имя, легавые его не тронут, будет идти регулярное жалованье из рук куратора в ладошки исполнителя – так называется его новое занятие.

Работой особенно не загружали. Деваха была третьей за почти три месяца. После двух первых – один был здоровенным мужиком, Лыцарь даже струхнул – не попадёшь сразу в нужное место, в порошок разотрёт, но ничего, обошлось удачно, богатырь после тычка заточкой присел в парадной под батарею и затих, как заснул – дали премии. За эту обещали тоже, а её завалить нечего делать, как курицу зарезать.

Косой поправил заточку в рукаве. Просто, чтобы почувствовать, что железка здесь, никуда не делась. Жертва свернула с тротуара на тропку, протоптанную к подъезду. Пора, перед тёмным парадным девчонка обязательно оглядится. Все они боятся, чтобы не изнасиловали прямо на лестнице. Хотя на эту Лыцаря и силой не затащили бы, он предпочитает баб попухлявее. И блондинок, а не таких чёрных.

Последние метры бандит пролетел, чуть касаясь «цырлами» земли. Ленка только в последний миг заметила какое-то движение сзади-справа. Толчок пониже левого плеча. Секундная боль. Дальше – тишина.

Косой нёсся по пустынному тротуару, дыша широко раскрытым ртом. Всё прошло как по маслу. Значит, будет премия!

Вениамин Захарович Глыбо позвонил по телефону и подробно пересказал всю беседу с командующим фронтом.

– Ничего не предпринимай, – посоветовал собеседник. – Всё решится скоро.

– Хорошо, Рафаэль Семенович, – подобострастно проговорил начальник штаба Особого Западного фронта. – Я на вас надеюсь.

* * *

Под утро Маркову приснился почему-то Заковский.

– Не спи, – кричал он, страшно разевая рот, как в той атаке белой конницы на Перекопе. – Погибнешь. Вставай.

Сергей открыл глаза. В стёкла глядел белёсый рассвет. Через полчаса выглянет солнце, день заиграет красками. А пока только-только можно различить контуры кустов и деревьев в саду имения Браницких.

Среди кустов метнулись тени, перебежками от ствола липы в объятия нестриженых одичавших ветвей жасмина. Генерал-полковник оценил ловкость мужчин, старавшихся как можно незаметнее подобраться к окну его спальни. И потянулся за оружием. Видно, дрёма была настолько глубокой, что он не сразу понял: так подкрадываться могут только враги.

И всё же он медлил открывать огонь на поражение. Теплилась мысль, а вдруг это какое-то недоразумение. Стрелять в своих без предупреждения, не выяснив, кто и зачем явился, Марков считал невозможным. Впрочем, позволить себя прикончить или вновь запрятать за колючую проволоку тоже полагал неприемлемым.

Сначала пришло в голову изобразить только проснувшегося, почёсываясь, подойти к окну, распахнуть его – внимательно наблюдая, не появится ли из-за веток ствол. В принципе, можно было даже успеть метнуться в сторону или упасть, пока возьмут на прицел ничего не подозревающую жертву.

Но тут же эта мысль была отброшена. Нападающих слишком много. И послать совсем уж непрофессионалов на такое дело – убивать комфронтом – не могли. Так что придумывай что-либо другое, а то слишком велик риск пропустить пущенную навскидку пулю.

Сергей торопливо натянул галифе, туго подпоясался широким ремнём, потом оглядел свой арсенал: штатный «ТТ» и любимый ещё с боев под Екатеринодаром наган-самовзвод. Он прекрасно себя показал в рубке, когда правая занята шашкой. Две обоймы к пистолету. Скользнув по глубине комнаты, генерал-полковник выдвинул нижний ящик старинного письменного стола. Ох, и интеллектуальные же были садовники у графов Браницких, в который раз удивился Марков. Когда-то он позволил Ямщикову привезти полпуда автоматных патронов. Думали, так, на всякий пожарный случай, а видишь, пригодились.

Марков сыпанул пару горстей тяжёлых, маслянистых цилиндриков, снабжённых закруглённой, не остроносой, как у винтовочных собратьев, пулей, в карман галифе. Хорошо, они подходят и для «ТТшки», и для автомата. Теперь тихонько выбраться в коридор.

Как ни странно, Марков испытывал подъём духа, как двадцать лет назад перед неминуемой схваткой. И правда, есть упоение в бою и мрачной бездны на краю… Как будто вернулся в молодость.

Из домика было два выхода. Чёрный вёл в сад. Им обычно и пользовался постоялец. Парадный выводил на аллею перед крыльцом замка – широкую, обсаженную с обеих сторон подстриженными конусом кустами и скульптурами, изображающими сильно неодетых не то нимф, не то вообще богинь. Примерно посредине дистанции от ворот до изукрашенных дверей владельцы устроили два фонтана, которые сейчас, естественно, были выключены. С военной точки зрения место крайне неудобное – просматривается и простреливается насквозь с любой точки.