Но рассуждения и логические выкладки тут же испарились у Мальвики из головы. Толстяк навалился на нее своим потным, липким телом, и девушка едва не задохнулась от ужаса. Оставалось только кричать, призывая хоть кого-нибудь на помощь. Что она и попыталась сделать заикающимся и хриплым голосом.

– О! Мне нравится! – оживился гнусавый, подминая под себя беззащитную жертву. – Покричи еще, моя цыпочка!

Но от непомерной тяжести и омерзительной вони не то что крикнуть, дышать стало невозможно. Мальвике показалось, что она умрет сейчас и немедленно, и даже глаза закрыла от безысходности. В затухающем сознании вспыхивала бессмысленная фраза: «Вот все и закончилось…»

Очнулась она от того, что толстяк со злостью отвешивал ей пощечины, а щеголь с усиками беззаботно хохотал, прерывая свой смех въедливыми комментариями:

– Какой позор! А всегда хвастался: «Мне лишь бы шевелилась!» Вот это представление!

– Так ведь она и не шевелится! – гнусавил в бешенстве толстяк. – Может, уже подохла?!

– Да ты делом занимайся! Ха-ха!.. А не оправдания ищи. То она как ледышка, то плохо шевелится… Смотри, как задышала! Помогли твои пощечины.

– А что толку? У меня весь запал вышел. Уже почти оседлал, а тут так мерзко на душе стало… Тьфу! И чего я на эту крысу лезу?

– Как – чего?! – баритон гремел, словно перед толпой зрителей. – Ты же проиграл! Давай, нечего отлынивать…

– Ага! Да на такую уродину ни у кого не встанет! Спорим, что и ты спасуешь?

– Хм! – Щеголь с усиками хамовато и мерзко усмехнулся. – Уж я – то любую поставлю в стойло. Но! Я выиграл красотку! И только после нее, если захочу, докажу тебе, что значит настоящий мужчина. А ты ни на что не годный импотент! И вряд ли меня удивишь, если и на этой ягодке оплошаешь.

– На этой-то я не оплошаю. – Толстяк с вожделением провел ладонями по груди бесчувственной Мирты и тут же с торжествующим видом повернулся к своему подельнику: – Ага! Со мной все в порядке: мой воин готов к бою.

– Гы! Ну так давай! – подбодрил его усатый. – Докажи, что ты не импотент.

– Запросто! – прогнусавил толстяк и чуть ли не с разгону распластался на худенькой фигурке Мальвики. Но тут же скатился с жертвы и присел рядом с лавкой: – Фу! Какая же она пакостная и противная! Чуть не вырвало! Хорошо, что желудок пустой.

– Ох! – наигранно махнул рукой обладатель баритона. – Продолжай искать причины своего недомогания, но ко мне больше не приставай. Я буду постепенно изучать и гладить мою конфетку. Может, она от вожделения очнется быстрей? И тогда ты увидишь нечто потрясающее…

Толстяк с перекошенным от зависти лицом натянул штаны и отошел немного в сторону. А щеголь уселся на краешек лавки с привязанной баронессой и стал игриво водить тонким пальцем по телу пленницы.

Пока о ней забыли, Мальвика со всей поспешностью постаралась осмотреться и хоть немного понять, где они и с кем?

Помещение просматривалось как довольно большое. Недостаточное освещение объяснялось наличием лишь одного Трего. И то осветительный кристалл находился над окованной железом дверью, на самой притолоке. Да помимо всего был забран металлической решеткой. Потому свет почти не доходил до дальних углов. Но именно там девушка заметила многоуровневые нары, на которых могло разместиться до полусотни человек. Но рассмотреть удалось лишь десяток. Кто лежал, кто сидел, скорбно опустив плечи. Еще два старика расположилось недалеко от Мальвики, с другой стороны, под стеной, на такой же лавке, к каким были привязаны девушки. И с полной безучастностью наблюдали за происходящим. Именно на них Мальвика и сконцентрировала свое внимание. Хоть она никогда не бывала в подобных местах, но без труда догадалась, что находится в тюрьме или в чем-то ее заменяющем.

– Люди добрые! – Серия пощечин сделали свое дело: губы и гортань слушались превосходно. – Я не могу понять, где мы?

– Хм! Добрые? – ощерился первый старик. – Значит, нас зря в Цитадель засадили?

– Может, и зря, – с безысходностью закивал другой старик. – Вот утром накинут на голову Сонное Покрывало, вытянут все, что знаем, а потом те же дурные головы покатятся по плахе…

– Умеешь ты утешить! Может, просто каторгой отделаемся?

– Мы?! Ты надеешься, что там лучше? Издохнем в первую же неделю. Лучше уж под топор. Хоть без мучений…

– Значит, здесь сидят преступники?! – воскликнула пораженная Мальвика.

– Нет! Здесь сидят не преступники, – передразнил злобный старик. – А лучшие и самые близкие друзья королевства!

– Только сволочи тюремщики об этом не догадываются, – протянул заунывно старик-пессимист. – И не торопятся выпустить нас на волю.

Он еще что-то ныл, но главное Мальвика поняла: они здесь по ошибке! Их приняли за преступниц и в бессознательном состоянии водворили в общую камеру. Значит, надо немедленно звать охранников, чтобы решить это недоразумение. Достаточно будет сослаться на Огюста Невменяемого и потребовать немедленной встречи с ним. Кстати, если уже ночь, то почему их до сих пор не хватились? Почему ни Кремон, ни барон не повели интенсивный поиск девушек? Странно! Может, с ними что-то случилось? Ведь не пришли же они ночевать.

От нахлынувшего снова страха девушка забыла о своем виде, холоде и нависшей угрозе насилия. Ей стало совершенно безразлично личное положение – так напугала мысль о возможной беде с Кремоном.

Минут пять она приходила в себя и собиралась с духом. Как бы там ни было, но стражники будут обязаны прислушаться к ее крикам и принять надлежащие меры. По крайней мере, доложить по инстанции, что одна из арестованных срочно требует доставить ее к Невменяемому. Поэтому девушка набрала как можно больше воздуха в легкие и закричала изо всех сил:

– Стража!!! Стра… – Но второй крик оборвался оглушительным ударом по скуле. Подскочивший щеголь схватил ее за волосы одной рукой, а второй резко сдавил горло. Одновременно он пригнулся к привязанной жертве и горячо зашептал:

– Если ты еще раз вякнешь без моего разрешения – удушу! Поняла?

В висках зашумело от недостатка воздуха, рот наполнился соленой кровью, и не было возможности даже пошевелить прижатым подбородком. Поэтому Мальвика лишь согласно моргнула веками и тут же ударилась затылком о лавку. Садист чуть ли не отшвырнул ее голову.

– То тебе нравится, как она кричит, – неожиданно заговорил старик-пессимист. – То не нравится… Может, развязал бы ее, да размялся, бегая по камере?

– Слышь, ты, старый пердун! – ощерился обладатель баритона. – Закрой рот и помалкивай!

– Сопляк! Ты кому указывать собрался?! – рассердился старик. Возможно, до ареста он занимал весьма высокое положение, но это нисколько не озадачило щеголя с усиками.

– Кому? Куску старого дерьма! А если до тебя не доходит…

– И что ты мне сделаешь, ублюдок?

– Вот тварь тупая! – воскликнул усатый и в три прыжка достиг лавки со стариками. Со всего маху он врезал кулаком в переносицу пытающемуся подняться старику, и тот бесчувственным мешком рухнул обратно на скамейку. Но и этого разошедшемуся бандиту оказалось мало. Он схватил несчастного за голову и со злобным рычанием провернул до громкого хруста шейных позвонков. Теперь уже мертвое, без сомнения, тело сползло на каменный пол. Второй старик со всей поспешностью метнулся в самый дальний и темный угол и там затаился среди нар, получив вслед лишь пинок по мягкому месту да напутствие: