Атамана астраханских казаков Ляхова, Вдовенко и Богаевского раздражал способ представления Врангелем этого проекта, но, в принципе, они не имели серьезных возражений. Иванис, однако, оказался перед серьезной дилеммой. Ему не нравилось соглашение, и, что еще хуже, он знал: подписав его, он неизбежно оттолкнет от себя радикалов, нашедших убежище в Тбилиси. С другой стороны, он понимал: если он не подпишет, Врангель найдет кого-нибудь другого. Иванис пытался лавировать, предлагая контрпроект, который признавал Врангеля главой объединенных армий, но отвергал его притязания на то, чтобы быть правителем. Однако другие атаманы не поддержали его, и 4 августа он решил подписать исходное соглашение. Как и ожидалось, его друзья-политики в Тбилиси резко осудили его.

Врангель хотел открытого соглашения с казаками, потому что планировал вторжение на Кубань. Он решил заключить договор до освобождения хоть какой-то территории и избежать непонимания. Он понимал, что казаки были более уступчивыми союзниками, пока находились на чужой территории.

Врангель, который не раз побуждал Деникина покинуть территории казаков, всего через несколько месяцев был готов вернуться на Кубань. Он понимал, что в гражданской войне не может быть передышки. Он хотел добиться импульса успеха, потому что боялся внутреннего раскола в период бездействия. Но в каком направлении могли наступать его войска? Единственной альтернативой территориям казаков была Украина, но этот вариант был сопряжен с многочисленными рисками. Территорию на левом берегу Днепра наводняли партизанские отряды, которые враждебно относились к белым. Врангель, в отличие от своего предшественника, был готов пойти на масштабные уступки. Он отправил агента к Махно в надежде установить дружественное сотрудничество. Однако глава анархистов не стал иметь дело с «контрреволюционерами» и убил посланников. Петлюра, теперь марионетка Польши, больше не мог проводить независимую политику и не был заинтересован в сотрудничестве с Врангелем. В этих условиях белым не стоило ожидать дружеского приема на Украине. Кубань казалась куда более многообещающей ареной боевых действий. Врангель надеялся, что казаки будут лучше сражаться, освобождая родную землю, а победа принесла бы огромные преимущества. Богатый с точки зрения сельского хозяйства район с антибольшевистски настроенным населением стал бы источником рекрутов и продовольствия на экспорт. Он мог бы стать перевалочным пунктом в освобождении других войск. Врангель был готов даже к оставлению Северной Таврии для сокращения линии обороны и развития успехов на востоке.

Новости с Кубани обнадеживали. Большевики так и не завоевали регион полностью и не нормализовали ситуацию в нем. В некоторых районах население с готовностью принимало Красную армию в надежде, что та принесет мир. Однако вскоре за этим появились реквизиционные отряды, которые забирали все, до чего могли добраться, и казаки снова отвернулись от большевиков.

Партизаны пользовались изменением отношения. Генерал Фостиков, который с небольшим отрядом бежал из предгорий Кавказа в момент распада армии, в апреле 1920 года уже сформировал партизанское соединение, которое назвал «Армия возрождения России». Движение быстро росло, и к началу лета у Фостикова было от 15 до 30 тысяч бойцов, почти все из них казаки. Эта небольшая армия действовала из Майкопского, Лабинского и Баталпашинского отделов; соответственно, в контактах с внешним миром Фостиков зависел от соседствующей Грузии. Он получал очень мало финансовой помощи и не имел ясных представлений о событиях в Крыму. Тем не менее, он точно знал о планах Врангеля по вторжению и решил отложить свое собственное, чтобы координировать свою стратегию со стратегией сил вторжения.

Врангель давно планировал этот шаг. В качестве отвлекающего маневра он отправил в июле два небольших отряда для высадки на северном побережье Азовского моря: тысяча человек высадилась к востоку от Мариуполя и заняла станицу Николаевскую, а еще 800 высадились к западу от Таганрога. Первая группа была разбита 9 июля обороняющейся Красной армией, но вторая, под командованием полковника Назарова, успешно вторглась на внутреннюю территорию и привлекала добровольцев. Вскоре у Назарова было 1500 бойцов. Советское командование боялось, что он может стать центром крупномасштабного восстания донских казаков, и отправило против него три дивизии. Назаров несколько недель сражался с противником, имеющим значительное численное превосходство, и в конце концов потерпел поражение. Он был взят в плен, но, что примечательно, смог бежать и в сентябре вернулся в Крым.

В ходе подготовки к вторжению Деникин поручил командование операцией генералу Улагаю, а его начальником штаба назначил генерала Драценко. Хотя Улагай был известным человеком и одаренным командиром, левые казаки его не любили за прежнее тесное общение с главным командованием. Генерал Филимонов, бывший атаман, сопровождал войска, надеясь возглавить организацию гражданской администрации на отвоеванных территориях. Все ожидали, что операция увенчается успехом. Уверенность казаков была так велика, что большинство из них взяло с собой семьи. В результате гражданские на борту судов едва оставляли место для солдат. В середине августа на Кубань прибыли три десантных отряда: 1500 человек под командованием генерала Черепова высадились в районе Новороссийска; 2900 солдат под командованием генерала Харламова высадились на Таманском полуострове; и основные силы, восемь тысяч под командованием генерала Улагая, успешно атаковали и захватили небольшой населенный пункт Приморско-Ахтарская.

9-я Красная армия насчитывала 24 тысячи солдат, но занимала большую и недружественную территорию. У большевиков было недостаточно сил на побережье для предотвращения высадки. Если бы белым удалось склонить население на свою сторону и начать крупномасштабное восстание против большевиков, а также успешно установить контакт со значительными в численном отношении, но плохо экипированными силами генерала Фостикова, их шансы на освобождение всего войска были бы превосходными.

Однако операция вскоре превратилась в катастрофу. Драценко и Улагай не смогли работать вместе. Улагай боялся, что его линии связи будут перерезаны, и поэтому не осмеливался отправиться в Екатеринодар. Он также не предпринимал попыток установить контакт с Фостиковым. В действительности глава партизан узнал о вторжении, только когда ему было уже слишком поздно начинать спланированное наступление. Вскоре белые утратили элемент неожиданности, а время было на стороне противника. Командование большевиков восприняло угрозу очень серьезно и направило подкрепления с других фронтов. В важном сражении 22 августа красные вынудили Улагая эвакуироваться из Тимашевской, крупнейшего из захваченных населенных пунктов.

1 сентября белые начали отводить войска с Кубани, и 7 сентября были эвакуированы последние солдаты. Хотя вторжение закончилось полной неудачей, белые все же эвакуировали больше солдат, чем было высадившихся в начале операции. Многие казаки были недвусмысленно намерены продолжать борьбу с большевиками.

Генерал Фостиков продержался еще несколько недель, но его положение становилось все более безнадежным. В начале октября с остатками войск он отступил в Грузию. Грузины, боявшиеся большевиков, не осмелились позволить солдатам погрузиться на суда в Крым, пока Врангель не устроил демонстрацию силы. Торпедный катер сделал несколько выстрелов в воздух. Грузины отступили с побережья, и примерно две тысячи казаков отбыли в Феодосию.