Перевернута еще одна страница служебной биографии, и если бы не откровенное хамство некоторых приближенных МС, об этом удачно завершившемся эпизоде можно было бы вспомнить с улыбкой, добрым словом.

Но не обошлось и без ложки дегтя.

Неуемный помощник президента СССР

Вернемся к дню прилета.

Представьте. В гостиницу одномоментно прибывают около сотни амбициозных высокопоставленных т. н. VIP персон.

Как вы понимаете, буквально за полчаса одному человеку нелегко не только разместить, не обидев никого из прибывших, но даже просто своевременно раздать им ключи от номеров.

С каждой минутой рождаются десятки разных проблем, полуистерических невыполнимых требований и, естественно, обид. Атмосфера в моем небольшом штабном номере моментально накаляется, телефоны становятся буквально горячими.

По одному телефону помощник президента А. Черняев настойчиво требует разместить в гостинице приехавшего (вне делегации) своего друга-корреспондента Б. Ему, мол, нужен отдельный европейский номер. Обещаю, «…если получится..?»

В это же время машинистки из горбачевского секретариата срочно требуют найти им переходники для розеток. Напряжение в сети не 220, а 110 вольт. «Иначе…Михал Сергеич..!» Объясняю, что в отеле на первом этаже имеется «ресепшн», где они могут получить все необходимое. Обида.

Усевшись на моей кровати нахальная корреспондентка-ТАССовка требует предоставить ей прямую спецсвязь с Москвой, куда она должна срочно передать пресс-релиз о встрече двух президентов. Ее, видите ли, не устраивает связь через оперативно развернутый корейцами в отеле международный пресс-центр. Подавай ей советскую зашифрованную спецсвязь. Объясняю, что секунда подобной связи стоит очень больших денег и очень деликатно предлагаю пожалеть неТАССовский бюджет и отправить несекретный документ из пресс-центра за счет корейцев… Естественно, масса негативных эмоций. «Иначе…Михал Сергеич..!» Опять обида.

В это время в мой номер заходит неразлучный со своей сигаретой «Кент» в зубах начальник Управления, вернее тогда уже Службы охраны КГБ СССР — генерал-лейтенант Юрий Сергеевич Плеханов.

Душевно благодарит за проделанную работу и проходит в туалет.

Неожиданно без стука распахивается дверь и влетает весьма возбужденный товарищ Черняев. «А, это ты…!». И, повторяя через слово «…а я вот Михал Сергеичу…», громко и в очень грубой форме (используя ненормативную лексику) вменяет мне в вину чуть ли не срыв важнейшего международного мероприятия.

Действительно. Пишущие машинки секретариата не работают без переходников, важнейший пресс-релиз в Москву не отправлен кагэбэшной спецсвязью, а его очень уважаемый и очень знаменитый друг-корреспондент получил номер, где он вынужден будет ютиться на полу на циновке вместе, вы представляете, с какими-то охранниками!..

Но при чем здесь охрана, и тем более я — ее начальник штаба, сделавший невозможное?

Окончательно задерганный своими проблемами, я тоже достаточно громко и эмоционально, но без мата, объясняю Анатолию Сергеевичу Черняеву, что зовут меня Валерий Николаевич, фамилия моя — Величко, и я не «ты»…, а полковник Комитета государственной безопасности Союза Советских Социалистических Республик, который с таким даже помощником Президента на одном поле…. не сел бы.

Противно скатываться до перебранки, но довел меня великий международник.

В это время из туалета выходит ЮС, который все это, естественно, слышал.

Я никогда не видел этого интеллигентного, выдержанного человека таким рассвирепевшим. «Величко! Почему в штабе посторонние? Убрать! А ты, Толя! Не пошел бы…!»

Таких слов я от него не слышал за все время нашей совместной работы.

Понимая, что его «…а я Михал Сергеичу…» на Плеханова не подействует, Черняев, сверкнув глазами и скрипнув зубами, удаляется. Надо отдать должное, ЮС никогда своих в беде не бросал.

И сегодня, прочитав множество дифирамбов, написанных Черняевым себе и своим друзьям-спичтайтерам, я очень жалею, что не выполнил приказ своего начальника и не «убрал из штаба» будущего «мученика Фороса», умело прятавшего в августовские дни пленку с интервью МС «в трусики одной из своих подчиненных». Это не попытка его обидеть — это дословная цитата из его воспоминаний.

Кстати, видимо на уровне интуиции этот спесивый помощничек никогда не вызывал у меня симпатии. Еще более мерзок он мне стал после этого его интервью о поведении в Форосе. А обнаружив, что свои архивы он передал на хранение не в российский архив, а в Национальный архив Университета Дж. Вашингтона, я понял, что патриотизмом у Горби и в его команде никогда даже не пахло.

Служили они не Родине.

Услышав о моем участии в подготовке визита Горбачева в Южную Корею, мне, как правило, всегда задают один и тот же вопрос. Предугадывая, отвечаю: «Момента передачи Горбачеву пакета или шкатулки со ста тысячами долларов, о котором рассказывает В. Болдин и другие, я, увы, не видел. Очень занят был. Да и не знаю. Там ли и тогда ли это было.

Но зная мелкотравчатую кулацкую натуру первого Президента СССР, пытающегося сегодня зарабатывать на рекламе пиццы, готов в это полностью поверить.

Позднее на канале ТВЦ Горбачев признался, что деньги, около 200 тысяч долларов США, он действительно брал у Ро Дэ У, но не присвоил, а якобы отдал на благотворительность.

А вот зачем брал и за что дали — молчит. Опубликовано его признание в правительственной «Российской газете» 30 апреля 2003 г. № 83 (3197) в статье Е. Коньковой «Нобелевские лауреаты взяток не берут».

Программа пребывания Президента СССР в Республике Корея

19 апреля 1991 г. (пятница)

18.40 — прибытие в международный аэропорт Чеджу

18.40–18.50 — приветственная церемония

18.50 — отъезд из аэропорта

19.25 — прибытие в отель «Сила»

19.28 — прибытие в номер «Роял свит» (7-й этаж), отдых

19.39 — отправление к месту переговоров (5-й этаж, «Сара рум»)

19.40 — вход в «Сара рум» 19.40–20.40 — переговоры один на один

20.40 — переход в «Веола рум» для переговоров в расширенном составе

20.40–20.50 — переговоры в расширенном составе 20.50–21.05 — краткая пресс-конференция (холл на 5-м этаже) 21.05–21.10 — переход в «Сара рум» для фотографирования вместе с супругами. Переход в «Хала холл» 21.11–21.20 — коктейль перед обедом 21.20–21.25 — переход в зал на обед 21.25–22.30 — обед 22.30–23.50 — концерт

22.50 — переход в «Сара рум»

22.51–23.00 — заключительные переговоры

23.00 — отъезд из отеля

23.35 — прибытие в аэропорт