Прижавшись спиной к валуну на изгибе тропы, я взял входной шлюз модуля на прицел и позвал вполголоса:

– Миша! Кульман!.. Выходи давай.

Некоторое время ничего не происходило, только вернувший свой естественный цвет Петрович гордо вышагивал у порога, небрежно пережевывая хвостовое перо, да попугай попискивал где-то сверху. Затем внешняя створка шлюза уехала вбок, и из тамбура высунулась хорошо различимая в ноктовизор растрепанная кудрявая голова с характерным носом.

– Олег, таки это ви? – немедленно вопросил Миша, силясь разглядеть в темноте хоть что-то. – Петрович, немедленно – отдайте мне перо! У Карлуши стресс, а ви так безобразничаете!

– Нашел время придуриваться, одессит хренов! – хмыкнул я, не торопясь покидать укрытие. – Как будто сам не видишь, что это мы. Ты один, кстати?

– Возможно, – уже нормальным голосом отозвался тот. – А ты? Хвост не привел?

– Возможно, – не остался я в долгу. – И долго мы тут препираться будем?

– Таки вам это доставляет удовольствие! – притворно удивился Кульман, но дурачиться перестал. – Двое нас. Выходи давай. Мы должны удостовериться, что ты один.

– Стесняюсь спросить, а каким это образом? Ладно, тебе видней…

Демонстративно держа штуцер стволами вверх, я отлип от скалы и вышел на крошечную площадку перед боксом. Петрович выплюнул перо и принялся тереться о мой сапог.

– Убедился? Кто второй?

– Жека, таки можете вылезать, все в порядке.

С крыши модуля бесшумно соскользнула неясная тень, через секунду оформившаяся в небезызвестного лейтенанта Бесчастных. Охотник вырубил «хамелеон» и поигрывал штатным «вихрем», уставившись на нас с Петровичем исподлобья. Забрало он не затемнял за ненадобностью – все же ночь на дворе, – и я отчетливо мог рассмотреть его лицо в ноктовизор. Я ответил той же монетой, про себя неприятно поразившись профессионализму оппонента. Я-то его считал чуть ли не пустобрехом, не способным ни на что серьезное. А он эвон как: засаду устроил классически, внимание отвлек попугаем и в любой миг мог нас с Петровичем на ноль помножить. Силен.

– Пойдемте в модуль, нечего здесь отсвечивать, – нехотя процедил Бесчастных и первый скрылся в шлюзе.

Выбравшийся из тамбура Кульман пожал плечами – дескать, сами разбирайтесь – и последовал его примеру. Я немного задержался, объясняя Петровичу задачу, дождался, пока он поменяет окрас на более уместный в данной обстановке и скроется среди камней, и только тогда осторожно шагнул в «предбанник», держа руку на кобуре. «Меркель» я от греха убрал в спинные захваты.

В крохотной комнатке, до отказа набитой аппаратурой, царила мгла, нарушаемая лишь мерцанием трех мониторов и перемигиванием многочисленных индикаторов. Места только-только оставалось под миниатюрный журнальный столик и пару офисных кресел на колесиках, одно из которых уже занял Кульман. Лейтенант Бесчастных с откинутым забралом сидел на полу, пристроив «вихрь» на коленях, и на всякий случай контролировал вход. Под его хмурым взглядом мне сразу стало неуютно, но я не подал виду – придвинул свободное кресло, уселся и в свою очередь откинул забрало. Снимать шлем было бы не очень разумно – в случае чего Петровичу будет труднее до меня докричаться, все-таки коннектор великая вещь.

– Ну что, коллеги, рассказывайте.

– Сначала ты, – незамедлительно среагировал лейтенант.

– Да не вопрос! – Спорить совершенно не хотелось, не время и не место. – С чего начать?

Мой рассказ занял с четверть часа – я старался выражаться кратко и по существу, в то же время ничего не скрывая: пусть убедятся, что не вру. Охотников таким штучкам учат мало и неохотно, они все же не оперативники СБФ, но кое-что любой боец корпуса Егерей умеет. По понятной причине придержал только информацию про недотехнологии Первых, используемые оппонентами. Судя по выражению лица Бесчастных, он мне поверил, причем безоговорочно. Больше всего моих слушателей поразил рассказ о таинственной разгромленной базе, причем я заметил, что ее существование для них отнюдь не новость. Скорее всего, они надеялись, что оттуда можно дождаться помощи, но я их надежды развеял как дым. Переспрашивать они ничего не стали, даже Миша Кульман забыл о своем природном любопытстве, погруженный в неприятные мысли.

– Вот так я сюда и попал, – завершил я свою историю. – А тут как дела?

– Дела хреново!.. – покачал головой лейтенант. – Новостей для тебя море, но не все приятные. Галю мы видели. И даже покажем, но позже. Кульман, введи Денисова в курс дела.

Ага, узнаю Беса! Вот теперь ты настоящий – жесткий, но, как оказалось, принципиальный.

Миша с Охотником спорить не стал и приступил к рассказу. С его слов постепенно вырисовывалась следующая картина: на Флоранс напали практически в одно время с Пятачком, то есть двое суток назад, воспользовавшись разыгравшейся непогодой. Всех подробностей Кульман не знал, но догадывался, что вторжение началось одновременно с двух направлений: вынырнувшие из-за горизонта легкие катера высадили десант в нескольких местах, в том числе и в Обезьяннике, а минут за пять до того взбунтовались некоторые ученые и часть Охотников. Судя по легкости, с которой неизвестные боевики взяли под контроль ключевые точки комплекса, операция готовилась заблаговременно и тщательно. К тому же они прекрасно знали, кто из персонала союзник, кто особо ценный специалист, а с кем и церемониться нет нужды – таких перебили всех до единого, с неумолимой целеустремленностью отыскивая даже в самых глухих закоулках поселка. Миша бы тоже попал в руки захватчиков, но случайно оказавшийся поблизости Викентий быстро сориентировался в обстановке, чем привел коллегу в изумление, и помог выбраться из лаборатории. Вместе они почти сумели затеряться в жилой зоне, но на окраине напоролись на двойку патрульных из местных Охотников. Те оказались ренегатами, и Кульман совсем было сник, но Егоров ввязался с ними в драку, дав тем самым возможность напарнику смыться. Миша, подгоняемый даже не страхом, а животным ужасом, побил все личные рекорды скорости и укрылся в зарослях. Разыгравшийся шторм тоже помог – преследовать его не стали. Часа через два блуждания по округе Кульман наткнулся на лейтенанта Бесчастных. Вернее, Охотник подкараулил его в одной из пальмовых рощиц и скрутил от греха подальше. От лейтенанта Миша узнал, что все реально плохо: большая часть бойцов перебита, остальные с самого начала конфликта оказались на стороне врага. База потеряна, торжествующие победители обыскивают прилегающую к комплексу местность на предмет поимки возможных беглецов, а потому надо как можно быстрее сваливать куда подальше. От страха Кульман начал соображать быстрее и вспомнил про метеостанцию в предгорьях. Бесчастных согласился, что это лучше, чем ничего, и они часа три пробирались через весь остров к потенциальному убежищу. Непогода и не думала стихать, а потому натерпеться ученому пришлось на всю оставшуюся жизнь вперед: в отличие от лейтенанта, облаченного в броню, Миша выбежал из лаборатории как был, в легком комбезе и белом халате поверх него. От демаскирующей тряпки он уже давно избавился, а оставшаяся одежка промокла насквозь. Тут бы и загнуться неугомонному одесситу в жутких мучениях от ОРВИ, ангины и свиного гриппа в одном флаконе, но выручила аптечка, обнаружившаяся у лейтенанта.