Как ни ускорял Дохтуров марша, но неприятель предупредил его в занятии Малоярославца, к счастью, однако незначительными силами. Это произошло оттого, что вслед за своим авангардом, состоявшим из корпуса Вице-Короля, Наполеон тихо подвигал армию из Фоминского на Боровск и далее, быв уверен, что Князь Кутузов не замедлит явиться на его левом фланге у Боровска. Вице-Король, с которым Наполеон неоднократно рассуждал о сем предположении, разделял его мнение. Виденные Наполеоном, два дня сряду, беспрестанно в левой стороне казаки отряда Дорохова подавали ему повод к заключению, что Донцы принадлежат к авангарду нашей главной армии, долженствовавшей, вероятно, быть не в дальнем от них расстоянии. К его заблуждению способствовало также прибытие Дохтурова в Аристово. В догадках о намерениях Князя Кутузова утрачено Наполеоном много неоцененного для него времени. Выступив из Москвы поутру 7 Октября, был он по прошествии четырех дней, 11-го вечером, только что в Боровске, расстоянием от Москвы в 88 верстах. Наконец, не видя с левой стороны появление Кутузова, Наполеон приказал продолжать движение к Малоярославцу, не оставляя, однако, прежнего ложного своего убеждения, что, вероятно, будет вскоре атакован с левого фланга. Для того приказано было находившейся в голове авангарда дивизии Дельзона отступить, как скоро позади ее, у Боровска, послышатся пушечные выстрелы[466]. По этой же причине и Дельзон, подойдя 11-го числа пополудни к Малоярославцу, послал туда только 2 батальона, но всей дивизией не занял города, а остановился на левом берегу Лужи, чтобы иметь возможность поспешнее отойти к Боровску, когда придет на то повеление. Быв одинакового мнения с Вице-Королем, своим корпусным командиром, Дельзон ожидал скорее повеления возвратиться к Боровску, нежели приказания идти вперед на Калугу. Если бы Наполеон не останавливал армии в Фоминском и Боровске, а со всеми силами, как решился в Москве, шел прямо на Малоярославец, то встретил бы только Дохтурова и Платова. Этого не случилось, и 11 Октября прошло, с одной стороны, в быстром движении Князя Кутузова к Малоярославцу, а с другой – в колебании Наполеона. Настало 12 Октября, день обильный величайшими последствиями, ибо им поставлена была преграда дальнейшим наступательным действиям завоевателя и началось сокрушение исполинского могущества, сооруженного шестнадцатилетними победами. Дохтуров дал войскам небольшой отдых после усиленного перехода из Аристова. Потом, не желая допустить неприятеля утвердиться в Малоярославце, послал он, в 5 часов темного утра, 2 егерских полка выбить французов из занятого ими квартала. Егеря прогнали неприятеля до нижней части города, где французы удержались в крепких и укрытых местах. Успех егерей был непродолжителен. Дельзон ввел в огонь всю свою дивизию и оттеснил егерей, к которым пошли на подкрепление свежие войска. Приехал Вице-Король и увидя корпус Дохтурова, отбросил мысль о появлении Князя Кутузова слева, приказывая спешить к полю сражения остальным трем девизиям своего корпуса: Брусье, Пино и гвардейской. До прибытия их, то есть до 11 часов утра, Малоярославец пять раз переходил из рук в руки, причем Дельзон был убит. Вскоре пришла дивизия Брусье и вступила в город, куда и Дохтуров посылал один полк за другим. В улицах загорелось самое упорное сражение, но победа не склонялась ни на ту, ни на другую сторону. Все наши полки соревновались в храбрости; Софийский и Либавский несколько раз без выстрелов кидались в штыки. Наши батареи, особенно стоявшие влево от Малоярославца, сильно поражали неприятеля во время перехода его через мост. Для действия конницы не было места в городе, а потому она осталась при наблюдении бродов и дороги к Спасскому, откуда должна была прийти наша главная армия. Дохтуров ожидал ее прибытие тем с большим нетерпением, что у него оставалось в резерве мало пехоты, и он мог видеть с возвышения свежие неприятельские колонны, подвигавшиеся к Малоярославцу. То были дивизии Пино, Итальянская гвардия и корпус Даву, которому Наполеон велел идти для подкрепления сражавшихся, когда на дороге из Боровска получил от Вице-Короля донесение о возгоревшемся бое. Сам Наполеон приехал в полдень к Малоярославцу и остановился на берегу Лужи. Окинув взором место битвы, он приказал навести понтонный мост выше Малоярославца, но его главное внимание было обращено не столько на сражение, сколько на левую сторону, к Спасскому, откуда мог прийти Князь Кутузов. Вскоре собственными глазами удостоверился он в приближении Русской армии – обстоятельство самое неблагоприятное, какое только могло случиться в его положении. Из-за пыльных облаков, обыкновенно поднимающихся впереди громады движущихся войск, блеснули штыки и ружейные стволы. Наполеон не мог долее сомневаться, что Князь Кутузов подоспевал заградить ему желанный путь в Калугу. Всю ночь шел Фельдмаршал из Тарутина, с корпусами: Графа Строганова, Раевского, Бороздина, гвардией и всей находившейся в Тарутине кавалерией. Милорадович, с корпусами Князя Долгорукого, Графа Остермана и кавалерией авангарда, был еще позади. При выступлении из Тарутина показалось войскам, что их ведут не против французов, но назад. В грустном раздумье промаршировали они всю длинную, темную ночь. На рассвете послышался гул выстрелов. Гром орудий становился с каждым шагом внятнее, и, к неизъясненной радости войск, они увидели, что не назад идут, но приближаются к полю сражения. С восходом солнца открылся Малоярославец. Переправясь через Протву и не доходя до города 5 верст, Князь Кутузов велел сделать привал, составить ружья и отдохнуть, а сам сел посреди колонн на скамейку. Только корпус Раевского продолжал марш к Малоярославцу. Желая подробно узнать о положении дел, Князь Кутузов послал вперед Коновницына, который, по своему обыкновению, не удовольствовался одним обозрением, но с первыми встреченными ими войсками ударил на неприятеля. Потом пришел Раевский и решительно восстановил бой в нашу пользу. В 6-й раз город остался за нами, исключая крайние дома близ Лужи, где французы удержались.

Вице-Король тоже усилил сражавшихся дивизией Пино. Не бывав еще с начала похода в огне, дивизия атаковала нас яростно. В голове полков шли офицеры Генерального Штаба, принадлежавшие к лучшим фамилиям Италии. Они хотели блеснуть храбростью перед французами, но большая их часть была убита и ранена; между последними находился и дивизионный начальник. Вслед за дивизией Пино пришли Итальянская гвардия и две дивизии Даву, переправлявшиеся по понтонному мосту. Невзирая на огонь наших батарей, стрелявших по мостам, неприятели ворвались в Малоярославец и овладели им, среди разлившегося по всем улицам пламени. Дохтуров и Раевский должны были отступить за город, на самое близкое расстояние, где поставили батареи. В густых колоннах высыпал неприятель из города и атаковал нашу линию, но, встреченный картечами, поворотил назад, преследуемый, в свою очередь, русскими батареями, стрелками и колоннами. Командовавший гвардейской конной артиллерией Полковник Розен приказал для скорейшего действия зарядить на месте 4 орудия картечами, подскакал с ними к Калужской заставе, где едва мог выстроиться по причине лежавших на земле грудами мертвых и раненых, и так удачно стрелял, что до конца сражения не дозволял неприятелю показываться из заставы. В улицах кипел самый кровопролитный бой. Случалось, что французы минутно брали верх, но не могли выходить из города на нашу сторону, подвергаясь перекрестному огню русских пушек. И наши встречали непреодолимые препоны, каждый раз, когда оттеснив неприятелей, устремлялись к мосту, ибо на левом берегу Лужи были батареи; одна из них, поставленная Наполеоном, действовала под личным его распоряжением. Следственно, битва ограничивалась пространством, которое занимает Малоярославец, где дрались с переменным успехом, но с одинаковым ожесточением. Часть переправившихся по понтонному мосту неприятелей стала левее от города. Между тем все пришедшие из Тарутина корпуса выстроились на новой Калужской дороге под неприятельскими ядрами, перелетавшими через Князя Кутузова; вокруг него свистели даже пули. Тщетно упрашивали его удалиться из-под выстрелов. Он не внимал просьбам окружавших его, желая удостовериться собственными глазами в намерениях Наполеона, ибо дело шло об обороте всего похода, а потому ни в одном из сражений Отечественной войны Князь Кутузов не оставался так долго под выстрелами неприятельскими, как в Малоярославце. В непродолжительном времени, гораздо ранее, чем ожидали, подоспел Милорадович, пройдя в один день с лишком 50 верст. Обрадованный его появлением, Фельдмаршал обнял его, сказав: «Ты ходишь скорее, чем летают Ангелы». В то время Наполеон разместил на высотах левого берега Лужи остальные дивизии корпуса Даву, гвардию и конницу. При склонении дня к вечеру, с обеих сторон стояли свежие войска в виду сражения, долженствовавшего решить великий вопрос: дозволено ли будет воинству 20 вторгнувшихся в Россию народов открыть себе путь отступления через полуденные области ее? Достойно замечание, что в этот день, долженствовавший иметь столь важные последствия на участь похода, не все корпуса Французской армии были сосредоточены у Малоярославца. Мортье находился на марше из Москвы к Верее, Ней между Боровском и Фоминским, а Понятовский около Медыни. Медленность движений Наполеона из Москвы до Боровска и разобщение войск его в день Малоярославецкого сражения, самую решительную минуту войны, свидетельствуют, до какой степени был он нравственно поражен в Москве, увидев там ниспровержение дерзких замыслов своих против России. Хотя Князь Кутузов достиг своей цели, состоявшей в предупреждении Наполеона на новой Калужской дороге, однако же тем не удовольствовался. Он желал не дать Французам утвердиться в Малоярославце и иметь его в своей власти, для действий, какие могли воспоследовать на другой день. Призвав Коновницына, Фельдмаршал сказал ему: «Ты знаешь, как я тебя берегу и всегда упрашиваю не кидаться в огонь, но теперь прошу тебя очистить город». Коновницын повел с собой 3-ю пехотную дивизию, Князя Шаховского, и подкрепил ею сражавшиеся в городе полки, оттеснил Французов. Вслед за Коновницыным пошел 8-й корпус, Бороздина, с поручением сменить утомленные сражением войска и остаться на ночь в городе. Вечерний мрак не прекращал перестрелки. Она длилась вокруг обгорелых труб, посреди пламени, пожиравшего уцелевшие дома, и кончилась часу в 11-м. Одна часть испепеленного Малоярославца осталась за неприятелем, другая за нами. В нашей и неприятельской армии выбыло из строя тысяч по пяти. У Французов убито 2 генерала и 5 ранено. Из Русских Генералов ранен один, Дорохов, пулей в пятку. Он страдал более двух лет и сошел в гроб от сей раны, мучимый болью и сожалением, что не мог больше делить славы и трудов с армией, быв долго украшением ее. Перед смертью он писал к Верейским жителям: «Если вы слышали о Генерале Дорохове, который освободил ваш город от врага Отечества нашего, почтенные соотчичи! то ожидаю от вас за сие воздаяние: дать мне три аршина земли для вечного моего успокоения, при той церкви, где я взял штурмом укрепление неприятеля, истребив его наголову, и за что дети мои будут вам благодарны». Просьба Дорохова была исполнена, и тело его положено в Рождественском соборе. Дохтуров за сражение под Малоярославцем награжден был орденом Св. Георгия 2-й степени.