не ясную и покачивающуюся, будто лист на воде, однако… Я видела, и это главное.

В теле еще оставалось онемение, но я могла чувствовать гладкость простыней, мягкость подушки и тяжесть тела.

Вдох.

Я уперлась локтями в постель и попыталась приподняться, но тут же рухнула, когда по спине расползлось пламя. Постаралась успокоиться, и когда боль стихла – осторожно огляделась.

Я находилась в комнате, но не своей. Эта была просторная, светлая с большими окнами, занавешенными белыми воздушными шторами. Напротив кровати – двустворчатая деревянная дверь, у изголовья – тумба, сверху которой стояло множество чашек, кувшинов, сосудов. А за тумбой… Торчали чьи-то ноги.

Поддавшись любопытству, я вновь приподнялась. На этот раз не так резко. Медленно. Сильнее вытягивая шею. И увидела девушку в кресле, лицо которой было отвернуто. Ее пшеничного цвета волосы выбились из взлохмаченного хвоста и рассыпались по плечам, серое платье помялось, а юбка вовсе задралась до колен, открывая стройные ноги.

Мои руки затряслись от бессилия и внезапно расслабились, опрокидывая тело обратно на кровать. Я застонала от резкой боли и впилась пальцами в простыню.

– Рей! – услышала я знакомый девичий голос и осторожно повернула голову.

– Данис?..

Да. Это была она. Похудевшая, уставшая, повзрослевшая за те полгода, пока мы не виделись. Взгляд ее голубых глаз лучился заботой, счастьем, что я наконец пришла в себя, и беспокойством. А мне захотелось разрыдаться оттого, что я видела родное лицо давней подруги.

– Данис… – потянулась я к ней, но девушка сама взяла меня за руку.

– Боги! Рей! – почти прохныкала она. – Ты очнулась!

Испытывая ни с чем не сравнимое облегчение, я уткнулась лицом в подушку и, отчаянно сжимая ладонь Данис, пыталась побороть жжение в глазах.

– Я так боялась… – продолжала лопотать она. – Когда тебя к нам принесли, ты была без сознания, вся в крови!

– Кто… Где?..

– Ты в Алхарме у дворцовых алхимедиков.

Получалось, я была даже не в Обители. Алхарм…

– Кто?

– Тот самый асигнатор, который был в Черном Камне. Он тебя принес, – пояснила Данис, а потом чуть слышно добавила: – Жуткий тип… Когда ему сказали, что ты не очнешься до его отъезда, разнес половину твоей комнаты.

Я горестно усмехнулась, но потом спохватилась:

– Сколько я здесь? – и взволнованно взглянула на Данис.

– Немногим больше недели, – повела она плечами. – Твой наставник сказал, чтобы мы продержали тебя без сознания как можно дольше. Раны оказались серьезные.

Я снова опустилась лбом на подушку. Змей продолжал обо мне заботиться, даже перестав быть моим наставником. По-видимому, я промямлила об этом вслух, потому что Данис, немного помолчав, произнесла:

– Твой наставник Рей. А не тот светловолосый мужчина.

Я застыла. Точно… Мой наставник сейчас Клаврис.

– Он потребовал дать тебе самое лучшее лекарство от боли и ран. Главный алхимистр лично занялся изготовлением рецептур.

– Передай ему, что я очень признательна за заботу, – криво улыбнулась я и сильнее стиснула пальцами простыню.

Данис удивленно окинула меня взглядом, не понимая, с чего я так напряглась:

– Алхимистру или твоему наставнику?

– Обоим.

– Хорошо, – кивнула она. – Передам.

Больше она этой темы не касалась, а старалась говорить о чем-нибудь другом и за все время лечения почти меня не покидала. Кормила, одевала, меняла постель, помогала помыться. Мне было стыдно за свою беспомощность. Но Данис утешила, что я не первая и не последняя, кто требовал ухода. Она продолжала поить меня отварами, но не теми отвратительными, которые давали на протяжении первой недели. Они горчили, кислили, даже сладкими были, но не отвратительными.

Выздоравливала я на удивление быстро. То ли лекарства хорошо действовали, то ли мое желание скорее покинуть Алхарм, потому что… Клаврис. Он приходил каждый день проведать, как мои дела. В основном беседовал с Данис, а когда мы оставались одни, молча сидел в ее кресле. Я тоже не горела желанием заводить с ним беседы и мысленно умоляла Древнего короля избавить меня от его присутствия. Обычно действовало. А потом Клаврис неожиданно предупредил, что уходит на задание, и вовсе пропал. Я смогла вздохнуть с облегчением.

Талина и Ривар тоже ко мне приходили. Правда, их не всегда пускали, но Данис старалась провести моих друзей даже вопреки приказам алхимистра – грозного мужчины с черными короткими волосами, осунувшимся бледным лицом, хмурыми темными глазами, носом-клювом и квадратным подбородком. Выглядел он до ужаса щуплым, а в черных длинных одеяниях, вовсе походил на тонкую жердь. Его пальцы напоминали ветви зимнего дерева – были костлявыми, длинными и всегда казались холодными. Каждый раз, когда алхимистр касался ран, я даже испытывала некоторое подобие удовольствия. До тех пор, пока не становилось больно.

Вставать с постели я начала после второй недели. Спину все еще тянуло, но сидеть на шее у Данис я больше не могла. Меня кружило, качало, тошнило – только моего упрямства было не занимать. Все-таки я отчаянно хотела быть самостоятельной и ни от кого не зависеть.

Алхимистр сильно ругался, когда узнал о моих похождениях, но быстро смирился. Оказался отходчивым. Но Данис он потрепал нервы изрядно. Постоянно к ней придирался, доводил до истерики, а потом сам уходил злым. Вот Данис и не любила его, а как замечала – морщила свой маленький курносый нос и бубнила ругательства, которых раньше я за ней не наблюдала.

На третью неделю я уже могла свободно сидеть и без страха спать на боку. Раны стремительно рубцевались, лишь кое-где иногда кровоточили. Тогда-то меня и навестил Иригос. Данис только-только принесла мне тарелку супа на обед, когда дверь в комнату открылась и показался друг отца.

Я так и застыла с куском ржаного хлеба у рта. А когда Риг сел на кресло у изголовья кровати – убрала тарелку на тумбу и молча на него уставилась. Он тоже не спешил говорить, поэтому между нами повисла неловкая тишина.

Продлилась она удивительно долго. Я даже подумывала первой начать нашу беседу, но Риг все же осмелился.

– Прости, – надломленно произнес он, глядя на свои колени.

Мы вновь молчали. Я не знала, что ему ответить, и снова взялась за тарелку супа, пока тот не остыл. Иригос немного расслабился, заметив это – человек, который зол, никогда не станет есть при обидчике. Может, конечно, попытаться, но обязательно подавится или поперхнется, а я управлялась с обедом вполне сносно и резво.

– Я просил Маврика согласиться забрать тебя у Клавриса и отдать мне, – сообщил Риг.

– И? – без особого желания поинтересовалась я, проглотив кусок хлеба.

Иригос обеспокоенно на меня оглянулся, но потом вновь отвел взор:

– Он против. Говорит, Клаврис заслужил тебя, когда ты отняла у него Грасдис.

Услышав имя погибшей ученицы, я замерла, но потом вновь