– Прежде чем устроить пожар, Ричард Хилфред запер двери в королевские апартаменты цепью. Он думал, что вы и ваша семья внутри. И планировал убить вас всех. Я пытался… прошу, поверьте, ваше величество. Убив Ричарда Хилфреда, я испробовал все, чтобы открыть двери, но ничего не вышло. Пламя набрало силу, и два стражника вытащили меня из огненного ада. Мы просто ничего не могли сделать.

«Он запер двери цепью?»

Если разговор и продолжился, Амрат не услышал ни слова. Он будто падал в бездонный колодец. Он мог думать лишь о жене и дочери, оказавшихся в ловушке в горящем замке, и обо всех добрых словах, что сказал человеку, который обрек их на смерть. Имя дочери заставило его очнуться.

– Что?

– Я спросил, как же спаслась Ариста? – повторил Лео.

– Это сделал мальчик Ричарда Хилфреда, – ответил Брага. – Он вытащил принцессу.

– Сын Хилфреда спас мою дочь?

– Но как? – удивился Лео. – Если двери были заперты, как мальчишке удалось то, с чем не справился никто из вас?

– У него был ключ, – сказал Брага.

Повисло молчание: все обдумывали эти слова.

– Похоже, сын был в сговоре с отцом, – заметил Сальдур.

– Он тоже погиб в огне? – поинтересовался Амрат.

– Он спасся, но получил серьезные ожоги и находится под присмотром лекаря, – ответил Брага. – Наверное, пройдет не один день, прежде чем мы сможем узнать правду. Он без сознания и под стражей.

– Но если он был в сговоре с отцом, зачем ему спасать Аристу? – нахмурился Амрат.

– Мы не знаем.

– Я считаю, его нужно казнить, – заявил Сальдур. – Я много раз видел подобное: отцовский яд проникает в сыновнюю кровь. Скорее всего, мальчишкой управляло чувство вины, и лишь страх перед судом Новрона заставил его спасти принцессу. Какая трагедия. – Сальдур покачал головой. – Если бы вы только прислушались ко мне, сир, королева могла бы выжить.

Снова напоминание о том, что все это – его вина. Амрат извлек из ножен огромный меч Толина Эссендона. Гигантский клинок с легкостью выскользнул на свободу. Больше всего на свете королю хотелось отрубить епископу голову.

Амрат шагнул вперед, поднимая меч. Глаза Сальдура расширились от ужаса, он попятился. Но тут мерцающий клинок Лео оттолкнул меч короля вверх и в сторону.

– Амрат… он не хотел.

Король пылал от ярости, его грудь тяжело вздымалась и опускалась, дыхание со свистом проходило сквозь стиснутые зубы. Он не отрывал взгляда от Сальдура, который споткнулся о почерневшие балки и упал на спину. Дождь капал на его испуганное морщинистое лицо. Это падение спасло епископу жизнь.

– Ну давай, Саули, скажи еще раз, что это моя вина! – Не медвежье ворчание, а рев. – Я разрублю тебя пополам и подвешу на площади твой труп, чтобы оборванцам было на что таращиться!

– Простите, ваше величество. Я только…

– Замолчите, епископ, – шикнул Лео, по-прежнему удерживая массивный меч Толина своим изящным клинком. – Если хотите жить, замолчите и уходите.

Сальдур поднялся на ноги с удивительным для своих лет проворством и покинул разрушенный зал.

Лео убрал меч. Огромный клинок Эссендонов опускался, пока не коснулся острием пола. Затем, во внезапной вспышке ярости, Амрат снова вскинул его и с воплем разрубил одну из мощных дубовых балок, не слишком пострадавших от огня. Меч с гудением рассек балку пополам. Обезумевший король наносил удар за ударом, превращая дерево в мелкие щепки. Лео и Брага отступили. Несколько минут спустя припадок прошел. Амрат стоял, тяжело дыша, мокрый от пота и дождя. Король уронил меч, опустился на колени и закрыл лицо ладонями.

– Я должен был быть здесь.

– Ты бы только погиб вместе с ней, – отозвался Лео мягким, словно шелест дождя, голосом.

– Я должен был. Лучше смерть, чем это.

– Страна осталась бы без короля.

– В бездну страну! На трон сел бы мой сын.

– Твои дети слишком молоды.

– Тогда правил бы Перси, пока они не подрастут, но я… мне бы не пришлось это испытывать. – Амрат посмотрел на Брагу. – Не понимаю, как ты справился? Как заставил себя дышать после смерти Клэр?

– Просто заставил.

Амрат кивнул.

– Теперь у нас с тобой много общего.

– Я к вашим услугам, сир. Я обо всем позабочусь.

* * *

Дождь не утихал.

Насквозь промокший Ройс вновь молча проскользнул в «Гадкую голову» и встал у окна. Он то и дело ходил туда-сюда, Адриан понятия не имел, где он пропадал. Может, в замке в надежде отыскать Гвен, может, проведывал Альберта, а может, просто в отчаянии блуждал по городу.

Дождь заливал Кривую улицу. Адриан не знал, почему ее называют улицей. Даже в хорошую погоду этот грязный переулок скорее напоминал тропу между лачуг. Сейчас Кривая улица постепенно превращалась в озеро.

Адриан не покидал «Голову». За стойкой имелись четыре полных бочки, и при других обстоятельствах он пил бы всю ночь и отсыпался бы все утро. Однако с тех пор как Ройс опрокинул его кружку, Адриан не притронулся к спиртному. Он ничего не говорил, но знал, что план Ройса не сработает. Конечно, стоило попытаться, но каковы шансы, что Марибор улыбнется таким, как они? Прежде боги всегда требовали крови.

Утро перевалило за середину, а Ройс вновь расхаживал по таверне, орошая дождевой водой и без того грязный пол, когда Адриан заметил Альберта. Виконт бежал со всех ног, и, очевидно, причиной было не только желание поскорее укрыться от дождя.

«Вот и все. Битвы всегда начинаются рано».

Нахмурившись, Адриан убрал огромный меч за спину и сказал:

– Он идет.

Ройс замер и развернулся, его лицо напряглось.

Альберт распахнул дверь, тяжело дыша и ухмыляясь.

– Сработало!

– Подробнее! – рявкнул Ройс.

– Герольды отправлены, эдикты вывешены. Замок объявил, что с женщин из Медфордского дома сняты все обвинения и теперь они официально под защитой короны. Декларацию подписал сам канцлер, Перси Брага. Не знаю, как и что ты сделал, но это сработало!

– Где они?

Альберт пожал плечами.

– Полагаю, сейчас их выпускают. Ты велел мчаться назад, как только я что-нибудь узнаю.

Впервые после того, как Альберт покинул таверну с пальцем лорда Эксетера, Ройс сел. Он провел руками по лицу, и Адриан заметил, что они дрожат.

Адриан вытащил из-за стойки бутылку рома, бутылку вина и два стакана. Налил кружку эля для себя и присоединился к сидевшим за столом Ройсу и Альберту.

– Конечно, не «Монтеморси», – сказал он, извлекая пробку из бутылки с вином. Показал Альберту на ром.