Я боялась его увидеть. А еще больше страшилась того, что мне захочется обнять придурка. Но нет, обнимать его я не стану. Раз и навсегда объясню ему, что я не желаю, чтобы мною играли.

Я, настоящая Мисс Сдержанность, вошла в гостиную. Кейтон как ни в чем не бывало развалился на неудобном с виду кресле, стилизованном под викторианский стиль, и пил кофе, точно аристократ, аккуратно держа чашку в руках. Даже кепку свою снял, помня о том, что в помещениях мужчинам нельзя находиться в головных уборах. Странно, но я всегда считала, что кепка не слишком идет парням, делая их более грубоватыми или простыми, а вот Антону она шла – подчеркивая овал лица и оттеняя яркий цвет его платиновых волос. Это я неосознанно заметила еще тогда, когда увидела его с балкона.

Изящная скотина.

Вообще-то, если говорить честно, парень не развалился, а сидел вполне прямо, закинув ногу на ногу, и задумчиво глядел на дверь. Увидев меня, медленно встал, несмело, но по-кеевски обворожительно улыбнулся и сделал шаг по направлению ко мне.

– Что надо? – хмуро взглянула я на него. Внутренний голос просто бесился. В пустыне, откуда он исходил, было так жарко, что песок испарялся.

– Привет, малышка. – Фразы Кея, которые говорит нежный голос Антона, – это для моей психики очень сильное потрясение.

– Привет, малыш, – попыталась я фыркнуть, стараясь не показывать своего истинного состояния. – Чего приперся?

– Кать, я скучал. Не обнимешь своего любимого? – ласково улыбнулся мой персональный искуситель.

– Какого любимого? – Я даже поперхнулась. Вот это наглость!

– Меня. Давай забудем наши разногласия?

– Забудем? Тебе что, кто-то шею свернул, голову оторвал, вытащил мозг, вставил вместо него цветную капусту, а потом сказал, что так и было? – вполне успешно скопировала я Нинкин хамский стиль.

– Нет, – мягко улыбнулся он, подходя еще на шаг ближе. – Можно я тебя обниму?

– Нет, ты точно больной, – сердито отвечала я.

Все же хочу к нему, было бы совсем неплохо прижаться к нему, но…

Ни-за-что!

– Да. Больной. В последнее время мое психическое здоровье ухудшилось из-за тебя, – кивнул Тропинин, рассматривая меня. – Я как-то говорил тебе это.

– Ты и без меня был помешанным.

Почему он посмел использовать такую приятную туалетную воду, аромат которой мне нравится? Эта скользкая ящерица не должна делать ничего из того, что может мне импонировать.

Может, сама, дорогуша, заблокируешь в себе симпатию к этому чучелу с раздвоением личности?

– Чудесно выглядишь.

– Заткнись! – Я отдала приказ своему внутреннему голосу, но получилось так, что произнесла фразу вслух.

– Еще. – Он вернулся на свое место и обхватил полупустую чашку ладонями, словно грея их об нее.

– Ненормальный. Нет, это слабо сказано. Душевнобольной. Надеюсь, твой психоз не передается воздушно-капельным путем? – Я демонстративно отошла в другой конец комнаты, к окну.

– Еще. – Антон склонил голову набок, наблюдая за мной. Какой он все же милый.

А с тобой он поступил мило? Не разочаровывай меня, и себя тоже, выгони его прочь.

– Ты голову на кочан капусты все-таки не менял, не помнишь? – не могла почему-то я оставить несчастный овощ в покое. – Уходи.

– Еще. – На его лице появилась улыбка, и я не могла понять, что же она выражает.

– Скотина. Убирайся.

– Еще.

– Что еще? – озлобленно взглянула я на Кейтона, подозревая подвох. Он опять подошел ко мне.

– Говори еще. Я скучал по твоему голосу, – отвечал мне он и несмело протянул мне букет, глядя на меня широко раскрытыми глазами, – прими его? Я сам подбирал.

– Приму, – пообещала я. – Давай.

Я схватила цветы, подошла к окну, открыла его и с яростью швырнула его вниз.

– Можешь… еще раз их подобрать.

Солист «На краю» несколько нервно сглотнул, проводив букет глазами. Разноцветным ковром они распластались по асфальтовой дорожке. Мне стало жаль несчастные ни в чем не повинные растения.

– Уходи, Кей, или как там тебя… Антон, – сдавленно проговорила я, совсем уже ничего и никого не понимая: ни его, ни себя. – Прошу, уходи. Не наигрался?

– Я заигрался, – услышала я в ответ. – Я хочу поговорить с тобой, Катя. Просто поговори со мной!

– Нет, спасибо. Я не желаю ни говорить с тобой, ни видеть тебя, – отвернулась я, стараясь не смотреть в его просящие глаза, чтобы не попасть под влияние чар Кея.

– Без тебя плохо.

– Еще бы. Не над кем издеваться. Как ты меня нашел?

– Детективное агентство, – не стал скрывать солист «На краю». Как же хорошо, что он не стал устраивать никаких публичных выходок, которыми меня так пугала Настя!

– Агентство? Ни фига себе! – искренне изумилась я. – Да у тебя вместо мозгов в голове легион тараканов завелся – какая капуста? Звездный мальчик, зачем тратить деньги на то, чтобы меня нашли какие-то детективы?

– Потому что ты дорога мне, – ответил Антон, и его слова звучали очень просто и честно, но я в них не верила при всем своем желании. – Люблю тебя.

– Прекрати. Я больше не поверю тебе, – отозвалась я. – Допивай кофе и проваливай.

– Просто поговори со мной, – нормальным, человеческим голосом произнес он. Его ладонь коснулась моего плеча. Я вздрогнула. Одновременно меня тянуло к человеку, посмевшему играть моими чувствами, и отталкивало от него.

– Не касайся меня. Мне это неприятно. Я не хотела тебя видеть! Я даже уехала. Спряталась. Чувствую себя идиоткой. А теперь ты хочешь поговорить со мной? О чем же?

– О нас.

– Кто такой Онас? – притворилась я еще большей дурочкой, чем была на самом деле.

– Я ублюдок, знаю, но я не прошу у тебя ничего, кроме как разговора. Выслушай меня, малышка? – Он попытался вновь коснуться меня.

– Хватит меня так называть! Ты тупой? Я – Катя, Катя и еще раз Катя. И не прикасайся ко мне. Не смей.

– Я тебе неприятен? – демонстративно убрал руки за спину парень.

– Очень. Меня раздражает, что ты ведешь себя то как Кей, то как Антон. Прекрати кривляться.

– Я пытаюсь понять, кто из них тебе нравится больше! – вдруг закричал он, и мне почудилась на пару мгновений в его голосе затаенная боль. – Ты так и не выбрала!

Откуда у такой свиньи боль? У тебя галлюцинации.

– Может быть, больше всего мне бы понравился ты сам, а не твои образы? – логично спросила, почувствовав себя в этот момент очень взрослой.

– Малышка… хорошо-хорошо, Катя, – он покорно поднял руки вверх, – скажи мне, кем я должен быть для тебя, и я все сделаю. Я буду Антоном, Кеем, кем угодно.