с обещанным кормом. К счастью для путников, никаких подозрительных встреч не произошло, и к назначенному времени они уже были у ворот Бристоля.

Бристоль в те дни был сильно укрепленным городом, окруженным крепкими стенами и мощными старинными бастионами, только что заново отремонтированными и оборудованными. Ворота были заперты, подъемный мост был поднят и стража была наготове. Короткий зимний день давно кончился, и сделалось совершенно темно. Местность перед воротами освещалась чем-то вроде маленького маяка, устроенного на воротах, что давало возможность часовым ясно видеть каждую приближающуюся фигуру.

Когда наши путники вместе со своим ослом подошли к воротам, часовой окинул всех троих пронизывающим взглядом. Сразу определив по их убогому виду, кто они, он крикнул дежурному сержанту, что в город просятся «женщина, мужчина и осел». Наперекор обычаю, часовой упомянул сначала о женщине, а не о мужчине, вероятно, потому, что она прежде всего бросилась ему в глаза и поразила его своим ростом. Сверх обыкновения и сержант оставил ошибку часового без замечания. Молча поспешив к воротам, он выглянул в окошечко, закрытое железною створкою, и отдал приказ опустить мост.

Этим самовольным распоряжением сержант брал большую ответственность на свои плечи, хотя и достаточно широкие и крепкие, чтобы вынести любую тяжесть. Сержант этот был Роб Уайльд. Как нарочно, начальник стражи в это время отсутствовал, и Роб надеялся, что небольшое превышение власти будет ему прощено.

— А, Уини! Это ты? — вскричал он, узнав женщину. — Потерпи минуточку, пока мы опустим мост.

И он бросился сам помогать людям опускать мост. Усталая путница терпеливо ждала. Она готова была прождать хоть целый час, раз услышала голос любимого человека, и поняла, что скоро увидит и его самого. Через минуту завизжали тяжелые блоки, загремели толстые железные цепи и мост плавно опустился, образуя широкий проход.

— Здравствуй, Уини! — весело приветствовал Роб Уайльд девушку, отведя ее в тень. — Откуда вы явились? — продолжал он, поцеловав ее в губы.

— Из Глостера, — ответила она.

— С товаром?

— Нет, мы пришли сюда совсем по другому делу.

— Так зачем же ваш осел с корзинами на спине? Значит, они пустые?

— Пока пустые, но назад надеемся отправиться нагруженными.

Девушке не хотелось сразу сказать правду. Она и от Джека скрыла, что, собственно, погнало ее сюда. Если в Глостере ее брату было дано одно поручение в Бристоль, то совершенно случайно. Джек во всем верил сестре и слушался ее. Когда она сказала, что нужно идти в Бристоль и захватить с собой осла с пустыми корзинами, он не стал долго расспрашивать, зачем и почему, а просто молча приготовился в путь в назначенное ею время. И только теперь он догадался, в чем дело.

— Так, значит, вы собираетесь и назад? — продолжал Роб.

— Разумеется. Как только покончим с делом, ради которого пришли, сейчас же и пустимся обратно, — ответила девушка. — А почему бы нам не сделать этого?

— Да ведь дороги теперь не прежние. На каждом шагу могут быть опасности. Если бы я знал, что вы идете такую даль, я бы очень беспокоился. Нет, право, вам лучше пока остаться бы здесь.

Сердце девушки замерло от радости. Она несколько месяцев уже не видела своего возлюбленного. За это долгое время он превратился в воина, даже в сержанта, и притом, как ей казалось, такого блестящего, что ни один офицер, ни один генерал, даже сам главнокомандующий не мог бы с ним поспорить в представительности. Да и в самом деле, при своем громадном росте, богатырской фигуре, затянутой в мундир, с стальною каскою на голове, с широкой сержантской перевязью через плечо, в высоких сапогах со шпорами, он мог показаться простодушной сельской девушке каким-то сказочным принцем. И это тем более, что с детства она привыкла видеть его в такой же грубой простой одежде, в какой ходила сама, часто оборванным и грязным, что, однако, не помешало ей полюбить его.

С тех пор, как Уинифреда узнала о постигшей Роба перемене, повлекшей за собою его перемещение в большой город, она не имела ни минуты покоя. Ей казалось невероятным, чтобы он остался ей верен при этих новых условиях. Мало ли он теперь видел красивых девушек, которые могли обольстить его? Ведь он сам был так красив, по ее мнению, что должен был привлекать к себе все женские сердца. Но слова «милая Уини» и выражение заботливости о ее безопасности доказывали, что он к ней не переменился. О том же свидетельствовали и его честные глаза, глядевшие на нее с прежней нежностью, и его ласковый голос. Прочь все сомнения!

В сладостном упоении она сама бросилась к нему в объятия и крепко его расцеловала. Потом начала было рассказывать, зачем привела с собою брата с Джинкемом. Но сержант прервал ее:

— Об этом мы поговорим потом, когда у нас будет побольше времени. А теперь скажи только, где вы думаете остановиться в городе?

— Да там же, где останавливались раньше, когда бывали здесь, в гостинице под вывескою «Птичий куст».

— Это что за Авонским мостом?

— Да, улицы за две от него.

Бристоль не был для Уинифреды незнакомым городом, она не раз уже бывала в нем с братом и ослом. Товар на рынках этого многолюдного города всегда хорошо продавался и оплачивался.

— Я бы пошел вас проводить, если бы не был сегодня дежурным у ворот, — объявил сержант. — Я не имею права ни на минуту покидать своего поста. Если бы был на месте мой капитан, он, наверное, отпустил бы меня на часок. Но, к несчастью, его нет… Кстати, Уини, ты знаешь моего капитана, уже видала его.

— Разве? Где же я его могла видеть?

— Да в Холлимиде, нынче летом.

— Так это сэр Ричард?

— Нет, не он, — поспешно ответил Роб, у которого насчет сэра Ричарда были сомнения, подсказанные ревностью. — Это Юстес Тревор, который сначала подрался было с этим самым сэром Ричардом, а после драки крепко с ним подружился и им был введен в Холлимид. Ты ведь слышала тогда об этой истории,