К подобным расчетам стоит относиться с осторожностью. Значительная доля неопределенности по-прежнему существует, особенно если речь идет о вероятности столь крупномасштабных событий, а применение слегка отличающихся версий метода приводит к слегка отличающимся выводам.

Впрочем, мы можем извлечь пользу, сравнивая возможность совершения терактов и землетрясений еще в одном аспекте. Согласно закону Гуттенберга – Рихтера, в долгосрочной перспективе частота землетрясений снижается в 10 раз при увеличении магнитуды на один балл.

Однако зависимость энергии, выделяемой во время землетрясений, от их магнитуды экспоненциальная. В частности, при каждом увеличении магнитуды на один балл выброс энергии увеличивается в 32 раза. То есть при землетрясении магнитудой 6 баллов высвобождается в 32 раза больше энергии, чем при землетрясении магнитудой 5 баллов, но в то же время 7-балльное землетрясение уже почти в 1000 раз мощнее 5-балльного.

Мощность землетрясений растет быстрее, чем снижается их частота. Если на 10 землетрясений магнитудой 6 баллов приходится одно 7-балльное, последнее принесет гораздо больше ущерба{976}, чем первые 10, вместе взятых. Действительно, за бо́льшую часть сейсмической энергии ответственна лишь небольшая часть землетрясений. Например, за сотню лет между 1906 и 2005 гг. лишь три крупных землетрясения – в Чили в 1960 г., на Аляске в 1964 г. и на Суматре в 2004 г. – отвечают за половину высвобожденной в результате землетрясений энергии на протяжении целого столетия. Следовательно, сейсмологи и специалисты по экстремальным ситуациям больше беспокоятся о крупнейших землетрясениях. Более скромное землетрясение, случившееся в неподходящее время в неподходящем месте, может вызвать колоссальные разрушения (как землетрясение магнитудой 7 баллов на Гаити в 2007 г.), но куда чаще нас волнуют землетрясения с высокой магнитудой, даже если они и случаются довольно редко.

Вернемся к терактам. Атаки 11 сентября унесли жизни 2977 человек, не считая самих террористов, – больше, чем в результате всех остальных атак, произошедших в странах НАТО в период с 1979 по 2009 г., вместе взятых (рис. 13.7). При этом единственная ядерная или биологическая атака может заставить показаться это количество жертв довольно незначительным.

Рис. 13.7. Количество жертв террористических атак в странах НАТО, 1979–009 гг.

Даже если Леви и прав в том, что касается крайне низкой вероятности подобных атак, они все равно представляют собой основную угрозу. К примеру, метод степенного закона оценивает вероятность атаки, которая унесет жизни миллиона человек (например, в результате взрыва атомной бомбы на Таймс-сквер), на уровне 1 к 1600 в год. Однако миллион людей, погибающих 1 раз в 1600 лет, – это 625 смертей в год, что больше, чем 180 человек в год, погибших в странах НАТО в результате терактов с 1979 г. Когда дело касается терроризма, нужно мыслить масштабно – думать о вероятности событий с высокой магнитудой и о том, как мы можем ее снизить, пусть и минимально. Следовательно, сигналы, указывающие на подобные масштабные атаки, должны иметь стратегический приоритет.

Можно сказать, что этот математический аргумент позволяет взглянуть на масштабные угрозы под другим углом зрения, отличающимся от того, которого придерживаются специалисты, повседневно занимающиеся внутренней безопасностью. В 1982 г. специалисты в области общественных наук Джеймс К. Уилсон и Джордж Л. Келлинг разработали теорию «разбитых окон», описывающую предотвращение преступлений{977}. Идея заключалась в том, что, сосредоточиваясь на мелкой преступности вроде вандализма и бытовых злоупотреблений наркотиками{978}, полиция могла улучшать криминогенную обстановку в целом и, следовательно, предотвращала более крупные преступления.

Эмпирические подтверждения этой теории довольно неоднозначны{979},{980}. Однако она была тепло принята полицейскими отделениями от Лос-Анджелеса до Нью-Йорка, поскольку облегчала их работу и позволяла сформулировать легкодоступные цели. Гораздо проще арестовать 16-летнего подростка с косяком, чем расследовать угон автомобиля или предотвратить убийство. Всем нравится жить в чистых, безопасных районах. Тем не менее до конца не ясно, предоставляет ли теория «разбитых окон» нечто большее, чем «косметический ремонт».

Все более обременительные правила пользования коммерческими авиалиниями попадают в категорию, которую специалист по безопасности Брюс Шейнер называет «театром безопасности»{981}: они вводятся больше напоказ, чем для предотвращения терактов. Разумеется, беспокойство о безопасности аэропортов нельзя считать иррациональным, в прошлом самолеты становились объектом большого количества терактов, а терроризму присуще повторение шаблонов{982}. Но даже с учетом катастроф, не связанных с терроризмом, на коммерческом рейсе американской авиакомпании в 2000‑е гг. погибал всего лишь один пассажир из 25 млн{983}. Даже если вы летаете на самолете по 20 раз в год, вероятность попасть под удар молнии примерно в два раза выше.