В наши дни в мире царит беспорядок, в нем скопилось слишком много пыли, якобы именно поэтому Бог нарочно сделал ноги мои слабыми, чтобы я не мог выходить и принимать на себя эту пыль и в результате прожил бы дольше. Но, значит, Он полагает, будто я не способен очистить себя от этой пыли? Что в моем возрасте такое невозможно?

Госпожа Родительница говорила, что, когда она состарилась, Бог-Родитель не разрешал ей выходить на кухню, мол, там она наберется пыли. Когда я писал ее биографию, я обратил на это особое внимание и прекрасно знаю все подробности. Более того, многое мне показалось странным, и я долго ломал голову, не в силах понять, что послужило причиной этого запрета. И вот к какому пришел выводу.

На склоне лет госпожа Родительница, полностью подчинив себя воле Бога-Родителя, старалась помогать людям, наставляя их на праведный путь, однако ее близкие, вопреки воле Бога, создали религиозную организацию, которую назвали учение Тэнри, и всеми правдами и неправдами добивались того, чтобы правительство признало эту организацию как одно из ответвлений Синто. Сначала они советовались с Родительницей, но поскольку она всегда выражала свое несогласие, стали действовать тайно, помимо нее, не посвящая ее в свои дела. С того времени Бог-Родитель и начал закрывать уши Родительницы, Он не пускал ее даже в кухню, дабы она не набралась пыли. При этом близкие Родительницы обращались с ней как с умершей. Вот она и решила ради того, чтобы продолжать двигаться по истинному пути и помогать людям, сократить свой жизненный срок на двадцать пять лет, уйти из мира и действовать в качестве живосущей Родительницы.

В моем же случае желание Бога-Родителя состоит якобы в том, чтобы я, ради долгих лет жизни и возможности писать, старался не соприкасаться с пылью, то есть с миром. Иными словами, Бог велит мне — из дома ни шагу, сиди в своем кабинете и пиши.

И около двух лет я действительно жил именно так — сидел в своем кабинете и писал, но при этом авторство возникшего за это время текста вызывает большие сомнения. Мне было велено написать для Бога три книги, точно так же, как это сделал мой предшественник, Иоанн, который был послан свидетельствовать о Свете и перерождением которого я являюсь — ведь недаром имя мое расшифровывается как Усмиряющий Светом. Но эти книги не могут считаться моими, ведь в них все, начиная от основной идеи и кончая мельчайшими деталями, подсказано Богом-Родителем, то есть я был всего лишь его рукой, водившей пером по бумаге.

Когда госпожа Родительница впервые обратилась ко мне с требованием написать эти книги, я по-настоящему ничего не знал о христианстве и не верил в историю с Иоанном. Почти на полгода меня заперли в кабинет, облачив, как узника, в красную куртку, запретили выходить куда бы то ни было — ни на прогулки, ни по делам — и заставили писать. Пока я писал, меня время от времени посещала госпожа Родительница. Надзирая за мной, она одновременно рассказывала мне о Боге-Родителе и о вере, более того, мне являлись и сам Бог-Родитель, и Иисус, и Будда, они просвещали меня, неверующего, в результате я уверовал в Бога-Родителя и справился с порученной мне работой.

Но, разумеется, я не верил, что являюсь восприемником (перерождением) Иоанна. И вовсе не потому, что ничего не знал о христианстве и об Иоанне. В марте этого года я, выполняя приказ Бога-Родителя, многое узнал и о том и о другом, но вовсе не чувствовал Иоанна своим предшественником.

Однако 17 августа, покидая мой дом в Каруидзаве, госпожа Родительница впервые сообщила мне, что, когда в четыре года я был брошен родителями и остался сиротой, Иисус обратился к ней с просьбой заменить мне мать и опекать меня, ибо я являюсь восприемником Иоанна. Я знал о том, что с того момента, как Иисуса распяли на кресте, Иоанн заботился о Богоматери Марии, как преданный сын, он разделил вместе с ней крестные муки Иисуса, и не только, — посвятив жизнь Его вере, он до конца дней своих проповедовал Его учение. Поэтому слова Родительницы растрогали меня, но в душе осталось сомнение, и, наверное почувствовав это. Родительница сказала:

— Я родилась в деревне Саммайдэн провинции Ямато в крестьянской семье, моими родителями были Хансити Маэкава и Кину, но еще раньше, более двух тысячелетий тому назад, я была матерью Будды, госпожой Майей. Тогда я умерла молодой, и Будда много страдал из-за меня, но потом я была еще и Марией, матерью Иисуса. И Иисус и Будда — мои дети… И теперь, когда исполнились сроки и Бог-Родитель приступает к Спасению Мира, я как Мать Человечества всегда нахожусь рядом с Ним и помогаю Ему…

Услышав эти слова, я весь подобрался: мне вспомнилось вдруг, как Иисус и Будда появились в моей комнате и обстоятельно беседовали со мной.

Они говорили о том, что Бог-Родитель в 1838 году снизошел на Мики Накаяма, а через сто пятьдесят лет в заранее назначенный срок он появится в нашем дольнем мире и приступит к его. Мира, Спасению. Он появится в нашем мире и приступит к его Спасению потому, что в противном случае Человечество и вообще все живое на Земле погибнет и она превратится в мертвую планету. Именно поэтому, именно для того, чтобы помогать Богу-Родителю как подобает Матери Человечества, живосущая Родительница, Мики Накаяма, явилась в дольний мир, как и было намечено, накануне столетней годовщины со дня своей смерти и теперь, шествуя по миру, подготавливает его к появлению Бога-Родителя. Когда Бог-Родитель приступит к Спасению Мира, Иисус и Будда спустятся в Мир явлений и станут помогать Ему и матери своей, госпоже Родительнице.

И теперь, размышляя обо всем этом, я согласился с тем, что раз японка Мики Накаяма когда-то была индианкой, госпожой Майей, а потом еврейкой, Богоматерью Марией, то и я, японец, когда-то был Иоанном (может, до этого и после этого я был еще кем-то и жил в каких-то других странах), и что, когда говорят: все люди, независимо от того, в какой стране они родились, братья и сестры, ибо все они — дети Бога-Родителя, — это вполне естественно, потому что Бог многие-многие века заботится о каждом человеке, как о дитяти Своем. И согласился я с этим потому, что получил некоторое — еще далеко не полное — представление о Божьем мире (Истинном мире) и человеческом мире (Мире явлений).

Вот почему у меня возникла уверенность, что я обязательно доведу до конца работу над тремя книгами, автором которых мне пришлось стать из-за моей связи с Иоанном, причем отныне буду писать с удовольствием, чего не было раньше. И вот теперь госпожа Родительница говорит, чтобы, завершив эти три книги, я не останавливался, писал еще, сколько напишется… Это меня смущает и повергает в сомнения.

Госпожа Родительница с жаром убеждала меня полностью отстраниться от мира, вообще не выходить из дома, дабы не оседала на мне мирская пыль. Ведь, чтобы выполнить намеченное, я должен жить долго. Именно в таких условиях я создал все книги, связанные с Иоанном. Однако это стало возможным потому лишь, что, как неоднократно уже говорилось, не я был их непосредственным автором.

Но ведь если я пишу что-нибудь свое, то прежде всего выбираю тему, а для этого обращаюсь к жизни общества, к реальной действительности, они-то и подсказывают мне, о чем писать. В процессе работы я должен постоянно анализировать то, что выходит из-под моего пера, размышлять, как это соотносится с мыслями и чувствами реально существующих людей. Поэтому я никак не могу полностью абстрагироваться от мира (от общества), какая бы пыль надо мной ни нависала, как бы эта пыль ни сокращала срок моей жизни. И говорить мне: «Пиши, никуда не выходя из своего кабинета, избегай всяких соприкосновений с миром» — все равно что сказать: «Не пиши!»