В те дни Тыркова писала:

После отъезда председателя Комитета освобождения России Ростовцева в США, где он стал профессором Йельского университета, комитет фактически возглавила Тыркова. Деятельность комитета продолжалась и после поражения белых армий. Но интерес к России падал, средства истощились, и в 1929 году комитет был ликвидирован.

В 1919 году Тыркова вместе с мужем последний раз попали на Русскую землю, но уже на юг, на территорию, контролируемую Добровольческой армией, куда Вильямс был послан газетой Times как военный корреспондент. Когда Деникин был разбит, чету Вильямсов вместе с русскими беженцами английское командование эвакуировало в Константинополь. Затем они вернулись в Англию — теперь уже «всерьез и надолго».

В это время она пишет свой последний роман — и одну из первых художественных книг о русской революции. Это, по ее словам, «роман из русской жизни начала большевизма». В главных героях легко угадываются сама Тыркова и Вильямс. Книга была написана по-русски и называлась поначалу «Василиса Премудрая». Однако она вышла лишь в английском переводе в 1921 году под названием «Полчища тьмы» (Hosts of Darkness. By Ariadna & Harold Williams. Constable, 1921). Мужа, переводчика и «щедрого собеседника», как она его впоследствии назвала, Тыркова считала соавтором этого текста.

«Общественный темперамент» Тырковой определил ее центральную роль в жизни русской колонии в Англии. И не только в Англии. В Лондоне по ее инициативе сразу после врангелевской эвакуации (в ноябре 1920 года из Крыма в Турцию и Сербию было вывезено не менее 130 тыс. чел.) Тыркова организовала Общество помощи русским беженцам вне Англии, бессменной председательницей которого она состояла вплоть до середины 1930‐х годов. При ее ближайшем участии в 1923 году российскими эмигрантами был создан Объединенный русский комитет, куда вошли все неполитические русские организации в Лондоне. Это был едва ли не первый почин согласованной работы в эмиграции. Эти и другие организации, созданные русскими эмигрантами, оказывали помощь беженцам — прежде всего, конечно, материальную.

Приходилось заботиться и о материальном положении семьи. Вильямс по возвращении из России потерял работу. Его прогнозы о скором падении большевизма не оправдались; репутация как политического эксперта и обозревателя оказалась подорванной, и, естественно, его никто более не хотел держать в штате. Поскольку Вильямс никогда не был «добытчиком», пришлось Тырковой, как и 20 лет назад, содержать семью литературным трудом, да и вообще быть, по ее выражению, «семейным антрепренером». Тем более что с ней жила дочь с мужем, а в самом начале 1922 года родилась и первая внучка — Ариадна.

Однако обстоятельства неожиданно и чудесным образом изменились. Весной 1922 года Вильямс был приглашен в Times на должность редактора иностранного отдела, да к тому же стал и постоянным автором передовых статей. Его колоссальная эрудиция и умение ясно и последовательно излагать мысли оказались востребованными.

Теперь семья могла позволить себе снять большой дом на Тэйт-стрит в Челси. Дом Тырковых-Вильямсов стал литературно-политическим салоном, в котором бывали видные британские и российские политики, писатели, артисты. Счастливый и почти безоблачный период закончился 18 ноября 1928 года, когда после скоротечной болезни умер Вильямс. Ему сделали операцию, когда это уже не имело смысла. Тыркова осталась жить в Англии.

Делом ее жизни стали две книги: одна — о покойном муже, другая — о Пушкине. Книга о Вильямсе, озаглавленная ею «Cheerful Giver» («Щедрый собеседник»), вышла в 1935 году в Лондоне. Над книгой о Пушкине она работала 20 лет…

Но пока — о «газетной» работе Тырковой в 1920–1930‐е годы. Ее главной темой стала Англия. Англия во всех ее проявлениях и мелочах. О различных аспектах английской жизни Тыркова написала десятки, если не сотни статей. Она публиковалась в берлинском «Руле», парижском «Возрождении», рижской «Сегодня». Об интенсивности ее работы свидетельствует такой факт: только в газете «Сегодня» за неполные полтора года (1939–1940) 70-летняя к тому времени журналистка напечатала 56 статей!

Наряду с политическими статьями Тыркова писала на «бытовые» темы, рассказывая «рядовому» читателю об английских детях, школьниках, студентах, женщинах, рабочих, священниках, государственных деятелях и членах королевской семьи. Тыркова писала о цветах, о скачках, об университетах и школах. Это не «книжное» описание Англии, а живые разговоры и зарисовки с натуры.

Вот, к примеру, фрагмент из одного ее «Письма из Англии». «Письмо» посвящено «жилищному вопросу». Наверное, современного лондонца позабавят следующие строки, написанные в январе 1926 года:

Тыркова рассказывала своим парижским читателям:

Однако газетная работа рассматривалась Тырковой все-таки как нечто второстепенное. Главным в ее жизни, повторим, стала книга о Пушкине. Она увлекалась идеей написать его биографию еще в 1917 году. И — трудно себе представить! — оказавшись на некоторое время в Москве после большевистского переворота, умудрялась находить время, чтобы работать в отделе рукописей Румянцевского музея (впоследствии переименованного в библиотеку имени Ленина; теперь, вместо того чтобы вернуть библиотеке имя ее основателя, ее «перекрестили» в Российскую государственную библиотеку).

Стиль ее работы можно представить по одному из фрагментов письма к сыну от 23 июня 1927 года: Аркадий спрашивал о романе Пушкина с Марией Раевской. «Так много об этом пустяков написано, — откликалась на вопрос Тыркова. — Надо их все забыть и остаться только с Пушкиным и с ней».

Первый том «Жизни Пушкина», охватывающий 1799–1824 годы, был издан по-русски в Париже в 1929 году. Книга получила очень хорошие отзывы в прессе. Возможно, лучший и самый краткий из них остался неопубликованным: Саша Черный прислал ей свою книгу с надписью: «Автору благородной и сердечной книги о Пушкине».

Работа над вторым томом, также завершенным в Англии, потребовала еще 10 лет. Однако вышел он лишь в 1948 году, тоже в Париже. К тому времени Тыркова уже 10 лет как жила во Франции. Приехав в конце 1939 года погостить к сыну, который жил в Медоне близ Парижа, она застряла здесь в связи с войной. А потом так и осталась жить в семье сына, окруженная всеобщей заботой, да и сильно привязавшись еще к одной внучке — Наташе. Во время войны бывшей «новгородской помещице», как она себя иронически называла, приходилось иногда подрабатывать довольно экзотическим для цивилизованной Европы способом: она собирала рыжики и продавала их полуголодным французам, не умевшим жить на «подножном корму». После войны она еще несколько раз приезжала в Англию, а в 1951‐м вместе с семьей сына перебралась в США.