Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я рвано вздохнул и поёжился, сильнее прижимая к себе колени. Нужно думать о хорошем. О том, что всё кончилось… Но вдруг это повторится? Что если он будет преследовать меня до конца света?
Я ощутил новые нотки паники от возможных предстоящих встреч подобного характера. Глаза медленно намокают. Отчаяние и усталость делают своё дело.
— Что тебя успокаивает? — неожиданно спрашивает Майкрофт.
— Ты. — тут же отвечаю я.
Поспешность моего ответа становится для меня очевидной и я ощущаю, как начинают гореть уши. Теперь мне стыдно не только потому, что у меня лицо всё мокрое. Но Майкрофт спокойно задаёт второй вопрос:
— Что ещё?
Я пожимаю плечами, начиная капаться в голове. Сложно найти что-то конкретное. Хотя…
— Ну, музыка. — это очевидно.
— Тогда включи. — приглашает Холмс.
Я всё же перевожу на него взмокшие глаза, удивлённо смаргивая уже выступившие слёзы.
— Я, конечно, уверен, что ты не любитель классики, но всё же… — слегка улыбается политик.
Я мнусь от неуверенности. Не странно ли всё будет выглядеть? Хотя куда уж страннее. Я на грани ещё одного нервного срыва, так что терять мне не чего особо.
Я достаю телефон и принимаюсь думать, что бы мне помогло. Вся музыка разделилась на два периода: до и во времена Джима. Ощущения и воспоминания навеянные любой песней из этих периодов мне сейчас не нужны. Это возымело бы обратный эффект. Сложно. Ох, хотя всегда есть такая песня, связанная с ранними годами, когда ты ещё не ловишь конкретные воспоминания и ощущения от прослушивания музыки. У меня есть такая песня. Её слушала моя мама, когда мы сидели летними вечерами на балконе, наблюдая закат солнца. Она сказала, что под эту песню они с моим отцом танцевали на площади в Дублине. Для неё она имела эмоциональную силу, а для меня была просто песней. Может сейчас я свяжу её с чем-то приятным и буду включать, когда будет гореть океан и небеса окрасятся багровым?
Я кладу телефон на подлокотник, возвращаясь к обниманию коленей. Холмс продолжает глядеть перед собой.
Море шумит, как голова с похмелья,
И ночь не приносит облегченья.
Вдвоём лежим в кровати пустой,
И прошлое нас покидает.
Я кидаю быстрый взгляд на Майкрофта, чтобы считать его эмоции. Он так же безмятежен. Везёт ему с таким самоконтролем.
Но в трудный час мы справлялись со всем.
И в трудный час в суете проблем
Мы вновь справимся с тобой со всем.
Не мыслю жизни без тебя,
Знаю, как этого мало.
Если разверзнутся небеса,
Найдётся способ вернуть всё обратно,
Ради любви, ради неё одной.
Песня прекрасна. Текучая, мягкая, успокаивающая. Я чувствую, что сделал правильный выбор. Я начинаю согреваться. Огонь опускается жаром на тело.
Ураган эмоций,
Ураган эмоций,
Ураган эмоций,
Только не плачь.
Здесь жарко как в пекле,
Пусть сменится прогноз погоды.
Здесь неспокойно и тяжко,
Нужен дождь, чтобы смыть все невзгоды.
Я понимаю, что слегка поехала голова. От виски. Это заставляет меня улыбнуться. Я машинально смотрю на Майкрофта. Его чётко очерченный профиль освещён тёплым светом, ресницы почти исчезают в нём.
Ураган эмоций
Холмс поворачивает голову в мою сторону, и мы встречаемся взглядами. Я тут же хочу отвести свой, ощутив смущение, но голова такая тяжёлая, что мне не хватает сил, да и уже поздно.
Ураган эмоций
Мои слёзы уже подсохли от жара огня. Щёки горят. От камина? От виски? От этой непонятной неловкости? Проходит добрых четыре секунды, но ни я ни он не отвели взгляд.
Ураган эмоций
Вдруг я понимаю, как странно бьётся сердце. Не из-за страха, а от какого-то приятного волнения. Ураган эмоций — вот, что я чувствую.
Только не плачь{?}[Electrical storm — U2]…
Песня кончается. Я прячу свой телефон в карман, а горящее лицо в колени.
— Помогло? — интересуется Холмс.
— Да.
Действительно. Все плохие мысли как ветром сдуло. Кажется, у меня новая старая любима песня. Ха-ха (нервное ха-ха).
Мы ужинаем в тишине, а после на меня сваливается невероятная усталость. Чувство насыщения, выпитый виски и умиротворительное тепло тянут мои веки в низ. Заметив, что я в который раз зеваю и клюю носом, Майкрофт заканчивает трапезу и, как я подумал, провожает меня к моей комнате. Но он открывает дверь в свою и кивает, приглашая внутрь. Я получаю сердечный скачок и новую дозу неловкого чувства.
— Спасибо. — произношу я, проходя внутрь.
Холмс закрывает дверь за нами, обходит меня и зажигает свет. Я смотрю на постель и вижу, что мои притащенные из соседней комнаты подушка и одеяло на месте. Пока я осознаю происходящее, Майкрофт уже исчезает в ванной. Теперь мне становится легче передвигаться, и я плюхаюсь на постель.
Звуки воды за дверью заставили меня подумать о… какое странное ощущение. Я почему-то накрылся одеялом с головой. Маниакальная улыбка и широко распахнутые глаза выдавали во мне сумасшедшего. Так теперь я должен избегать не только мыслей о Джиме, но ещё и о голом Майкрофте за стенкой?
Я не сдержал истерического смешка. На тумбочке у противоположенной стороны кровати зазвонил телефон. Кто-то звонит Майкрофту. Я высунул голову из своего кокона. Звонили настойчиво.
Это не твоё дело.
Я вздохнул. Но этот звук стал меня раздражать! Я перекатился на другую сторону и посмотрел на экран. Леди Смолвуд? Что ей надо от Майкрофта в такой час? Я нахмурился. Хочет спросить нашёл ли он меня после моего побега из Темз-хауза? Или сказать, что Гарви взяли? Как бы то ни было, мне вдруг захотелось поднять трубку и томно произнести: «Майкрофт сейчас не может подойти к телефону. Он пудрит носик в уборной». Из меня вырвался очередной смешок. Я перевернулся на спину, кладя голову на подушку Холмса. Ладно, не будем так делать. Это же плохо, а я итак в полной жопе. Но улыбка с моего лица не сходила до самого возвращения политика. Хоть мне и хотелось спать, но я не собирался вырубаться раньше него.
— Тебе звонили. — предупредил его я.
Холмс сначала уставился на меня, словно впервые видит, но следом кивнул.
— Спасибо.
