litbaza книги онлайнРазная литератураО свободе воли. Об основе морали - Артур Шопенгауэр

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 104
Перейти на страницу:
уверенностью, которая, собственно, означает: «Я вижу, что всякий акт моей воли тотчас (совершенно непостижимым для меня образом) выражается как действие моего тела», что, в сущности, для познающего субъекта есть положение эмпирическое. Больше этого здесь ничего нельзя найти. Поставленный вопрос предложен, стало быть, на решение некомпетентного суда – его даже совсем нельзя, в его истинном смысле, предъявлять на этот суд, ибо последний его не понимает.

Ответ, полученный на наш запрос к самосознанию, я резюмирую теперь еще раз в более краткой и удобопонятной форме. Самосознание каждого человека очень ясно свидетельствует, что он может делать то, что он хочет. А так как в качестве объектов его хотения могут быть мыслимы и совершенно противоположные поступки, то отсюда следует, без сомнения, что он может делать и противоположное, если хочет. Но неразвитой рассудок смешивает это с тем, что человек в данном отдельном случае может будто бы также и хотеть противоположного, – и это называют свободою воли. Между тем, чтобы он в данном случае мог хотеть противоположного, это вовсе не содержится в вышеприведенном свидетельстве самосознания, оно говорит лишь, что, если он хочет одного из двух противоположных поступков, он может его совершить, а если хочет другого, тоже может его совершить. Но может ли он в данном единичном случае хотеть одного из них в той же мере, как другого, это остается здесь невыясненным, и есть вопрос, требующий более глубокого исследования, – простое самосознание его решить не может. Самая краткая, хотя и схоластическая формула для такого заключения будет гласить: свидетельство самосознания касается воли лишь a parte post (относительно следствий. – лат.), вопрос же о свободе – a parte ante (относительно предпосылок. – лат.). Итак, это бесспорное показание самосознания: «Я могу делать то, что я хочу», – совершенно ничего не содержит и не решает относительно свободы воли, которая должна бы состоять в том, чтобы самый волевой акт в каждом отдельном индивидуальном случае, т. е. при данном индивидуальном характере, не определялся с необходимостью внешними обстоятельствами, в каких окажется здесь наш индивидуум, но мог быть как таким, так и иным. А об этом самосознание молчит совершенно, ибо это лежит всецело вне его области, основываясь на причинном соотношении между внешним миром и человеком. Если человека со здравым рассудком, но без философского образования спросить, в чем же состоит свобода воли, столь доверчиво защищаемая им на основании свидетельства его самосознания, то он ответит: «В том, что я могу делать то, что я хочу, коль скоро мне не мешают физические препятствия». Иными словами, он опять-таки говорит об отношении его действий к его хотению. А это, как показано в первом отделе, есть еще просто физическая свобода. Если спросить его далее, может ли он, если так, в каком-либо данном случае хотеть одного точно так же, как и противоположного, то в первом порыве он, правда, ответит на это утвердительно; но, коль скоро он начнет постигать смысл вопроса, начнутся и колебания – он обнаружит наконец неуверенность и замешательство, и тогда он всего охотнее вновь постарается укрыться за свое прежнее «я могу делать то, что я хочу» и тем оградить себя от всех доводов и всякого рассуждения. Законным возражением на это будет, однако, как я с несомненностью надеюсь доказать в следующем отделе, такое замечание: «Ты можешь делать то, что ты хочешь; но в каждое данное мгновение твоей жизни ты можешь хотеть лишь чего-то определенного и, безусловно, ничего иного, кроме этого одного».

Содержащийся в этом отделе анализ может уже, собственно, служить ответом на вопрос Королевской академии, ответом отрицательным, хотя лишь в общих чертах, так как и это изложение фактического содержания самосознания еще получит себе некоторое дополнение в последующем. Но и для нашего отрицательного ответа еще возможна одна проверка. В самом деле, если мы обратимся теперь со своим вопросом к тому судилищу, которое в предшествующем изложении оказалось единственно компетентным, а именно – к чистому рассудку, к рефлектирующему над его данными разуму и к получающемуся из них обоих опыту, и решение его будет приблизительно таким, что liberum arbitrium вообще не существует, а поведение человека, как и все прочее в природе, для каждого отдельного случая с необходимостью определяется как действие известных причин, то это доставит нам еще уверенность, что в непосредственном самосознании не могут даже и заключаться те данные, на основании которых можно было бы доказать искомое liberum arbitrium. Отсюда с помощью заключения а non posse ad non esse (от невозможности к недействительности. – лат.), представляющего единственно возможный путь для априорного установления негативных истин, решение наше к вышеизложенному эмпирическому получило бы еще и рациональное обоснование, приобрело бы, следовательно, тогда двойную достоверность. Ибо нельзя признать возможность решительного противоречия между непосредственными показаниями самосознания и выводами из основных положений чистого рассудка вместе с их применением к опыту: наше самосознание не может быть таким лживым. Здесь надо заметить, что даже построенная Кантом на эту тему так называемая антиномия, по его собственному признанию, возникает не оттого, чтобы тезис и антитезис исходили из разных познавательных источников: один, например, из показаний самосознания, другой – из разума и опыта, – но тезис и антитезис умствуют оба на почве якобы объективных оснований, причем, однако, тезис опирается исключительно только на ленивый разум, т. е. на потребность остановиться где-нибудь наконец при регрессивном переходе от оснований к причинам, антитезис же действительно имеет за собой все объективные основания.

Таким образом, предпринимаемое нами теперь косвенное исследование на почве познавательной способности и открытого для нее внешнего мира вместе с тем, однако, прольет много света и на предыдущий прямой анализ и тем послужит к его дополнению, так как вскроет естественные заблуждения, возникающие из ложного истолкования крайне простого свидетельства нашего самосознания, когда это последнее приходит в столкновение с сознанием других вещей, которое представляет собою познавательную способность и имеет свой корень в том же субъекте, что и самосознание. Мало того, лишь в конце этого косвенного исследования у нас получится некоторое понимание истинного смысла и содержания того «я хочу», которое сопровождает все наши поступки, и сознания изначальности и самодеятельности, сознания, превращающего их в наши поступки, – тогда только будет завершено занимавшее нас до сих пор прямое исследование.

III. Воля перед сознанием других вещей

Обращаясь теперь со своей проблемой к познавательной способности, мы заранее знаем, что так как способность эта по существу своему направлена вовне, то воля не может быть для нее предметом непосредственного восприятия, каким она была для самосознания, оказавшегося, однако,

1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 104
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?