– Да есть проблема…

– Поделишься?

– У тебя ведь тоже есть внуки.

– Старшему уже за двадцать, работает, второй учится. Младшая Степанида восьми лет от роду.

– Вот и у меня внук… и с ним беда. Не хочу тебя грузить, Олегыч.

– Нет такого слабого человека, – улыбнулся Калёнов, – который был бы не в состоянии перенести чужого несчастья. Рассказывай, я перегрузок не боюсь, а может быть, и помогу чем. Что с внуком? Не дай бог, в ИГИЛ вовлекли?

Симанчук поморщился.

– Попробовали бы нас в советские времена завербовать в ИГИЛ! Помню своё детство: ни у меня, ни у моих родителей, простых людей из российской глубинки, не было ни малейших сомнений в том, что СССР – самое справедливое в мире государство. Каждый пацан знал, что надо учиться, учиться и учиться! Что служба в армии – почётная обязанность, что книги и спорт – это хорошо, а богатство и вседозволенность – плохо! А что сейчас?

– Четвёртая технологическая революция, – усмехнулся Калёнов. – Сумасшедший поток информации и куча соблазнов.

Валерий Романович снова поморщился.

– Вот-вот, именно что сплошные соблазны. Мы напрочь утратили авторитет в глазах детей. То, что мы знаем и умеем, для наших продвинутых потомков – отстой, наша жизнь им кажется абсолютно неинтересной, а наш опыт – ненужным. Вместо того чтобы почитать умную интересную книжку, они сутками пялятся в экраны компьютеров и находят там всё, что совершенно не полезно!

– Я где-то читал, что у молодёжи внимание концентрируется на одном объекте всего на восемь секунд. Причём им предпочтительна визуальная информация – фотки, смайлики, таблицы и картинки. Книги для них – демотиваторы, с ними же работать нужно, напрягать мозги.

– Вот и получаем в результате проблемы, юзерную «серую слизь» вместо добрых детишек.

– Да что случилось, Валерий Романович?

– Ты что-нибудь про «Синего кита» слышал?

Калёнов задумался.

– Что-то такое помнится… некое интернет-сообщество…

– Это суицидальный сайт, формирующий в Интернете так называемые «группы смерти».

– Верно, вспомнил, в начале десятых шум пошёл. Но ведь этого «Синего кита» взяли за глотку, заблокировали.

– Зато ему на смену пришёл другой такой же – «Розовый слон». Похитрей и помасштабней.

– О «Слоне» не слышал. В игрушки я не играю, в Сети не сижу. В чём проблема?

– Внук. – Симанчук сделал большой глоток минералки, отставил стакан. – Ванька.

Калёнов подождал продолжения.

– Я его видел в пансионате пару раз, мы даже разговаривали. Сколько ему?

– Четырнадцать, учится в восьмом классе.

– Нормальный парень с виду…

Валерий Романович тяжело задышал, подождал, пока отпустило, махнул рукой.

– Нормальный… как будто… сын с невесткой дали волю, оставили парня практически без контроля, вот он и сидит безвылазно в компьютере. А недавно обнаружилось, что Ванька числится в «группе смерти». Объяснить, что это такое?

Калёнов помолчал.

– Каким образом Иван туда затесался? Я слышал, там тусуются дети из неблагополучных семей.

– Как раз по большей части из благополучных, – фыркнул директор. – Статистика есть. Иван никогда ни в чём не нуждался, – Валерий Романович скривил губы, – кроме разве что внимания. Каюсь, я тоже виноват, мало с ним занимался. Вот и приходится теперь расплачиваться.

– Но он же не стал следовать… э-э, советам?

– Вчера вечером еле успели снять с крыши девятиэтажки. Хотел прыгнуть.

Калёнов нахмурился.

– Сюрприз, однако…

– Сижу вот как на иголках, к обеду поеду к сыну, они все сегодня дома, психолога вызвали, трясутся.

– Представляю. – Калёнов подумал о своём собственном внуке Павле, которому тоже недавно исполнилось четырнадцать лет. Господи, мелькнула мысль, чашу эту мимо пронеси! – Ты в полицию заявлял?

– Нет, да и какой смысл? Мой приятель-юрист говорит, что эти «группы смерти» растут как головы у дракона: одну срубишь – две другие вырастают.

– Странно, что такие игрушки становятся востребованными.

– Да не игрушки это, кое-что посерьёзней, целая программа существует по вовлечению молодёжи в криминал, и я не слышал, чтобы кураторов-администраторов ловили и сажали.

– Не сажать их надо, а стрелять.

– Кто бы возражал.

Калёнов помолчал, размышляя, чем он может помочь директору пансионата, которого давно считал своим другом.

– Я всё же обратился бы в полицию. Они должны заниматься такими делами.

– Сообщил одному знакомому в УБЭП, но вряд ли там помогут. Кураторы, организующие «группы смерти», шифруются так, что их хрен найдёшь, а если кого и находят, то оказывается, что нет таких законов, по которым их деятельность подлежит уголовному преследованию. Да и адвокаты у них такие, что любого киллера от виселицы отмажут.

– Это правда, – невесело согласился Калёнов. – Диву даёшься, с каким рвением, энергией и готовностью адвокаты защищают бандитов. Иногда кажется, что они сами из этой среды.

– Недаром говорят, что самое извращённое понятие о справедливости у адвокатов. Не знаю, что делать, Олегыч. Поеду, поговорю, но едва ли успокою кого, тем более – самого Ваньку.

– С чего это у него возникла тяга к смерти?

– Да чёрт его знает! Не было ни малейших предпосылок. Вергилий сказал…

– Кто?

– Приятель-юрист, так его зовут, сказал, что тяга к суициду у подростков сама по себе не возникает, её провоцируют специально. По сути, это элемент гибридной войны Запада с Россией.

– Так серьёзно?

– А ты думал! С нами воюют на всех фронтах, кругом одни враги! По словам Вергилия, благодаря кураторам «Розового слона» достигается три цели: первая – довести демографическую тенденцию до точки невозврата, чтобы под благовидным предлогом «сохранения численности населения» призвать на поселение в Россию всю Азию. Вторая – поколебать и возбудить общественное сознание, заставить родителей контролировать каждый шаг ребёнка. И третья цель – подбить как можно большее количество детей на экстремальные эксперименты.

– Умный у тебя приятель.

– Вергилий советник юстиции первого класса, работал в МИДе. Знает, что говорит.

– Пиши заявление в полицию, пусть ищут того подонка, который подбивал пацанов, в том числе Ивана, к суициду.

– Подумаю, может, и напишу. Тут к нам делегация местных органов опеки планирует заселиться, а я вынужден заниматься семьёй.

– Это вопрос жизни и смерти, Валера. Если хочешь, я встречу делегацию, повожу по пансионату. А лучше давай я к твоим съезжу, побеседую с пацаном. Я найду, чем его заинтересовать.