Изумлённый люд следовал за снисходительным победителем, удерживая достаточное расстояние от могучего воителя, потому что страшились его, подумав, что он в недостаточно дружелюбном расположении духа. Человеку, привыкшему к миру и покою, не понять настрой войны. Подобно тому, как и воину, рождённому в сердце битвы, не понять упивающегося развратника.

Золина остановилась напротив большого деревянного дома. Высотой с четырёх человек он значительно выделялся из числа тех маленьких изб, что стояли в округе. Конечно, в деревне подобных домов было ещё несколько, но всё же оригинальность этого строения была явна, чтобы выделить его также из числа иных домов, ему подобных. Девушка сказала: «Ну, вот и она, моя обитель. Скромный домик в центре неприметной деревушки. Что скажешь, Дракалес, отличается моя халупа от прочих домиков?» И отвечал ей бог войны так: «Отличия имеются непременно. Однако я всё же скажу, что в войне он выстоит не дольше окружающих его» — «Ну в этом я с тобой соглашусь. В войне не выстоит ни один из домов. И явись бы ты к нам с враждой, я была бы уверена, что мир не продержался бы и дня» — «Именно. Мудро мыслишь для человека. Я сдержал своё слово. Вот, стоишь ты на пороге дома своего, цела и невредима, поэтому могу я продолжить путь свой» — «Спасибо тебе ещё раз, славный Дракалес. Ты велик, и любая бы девушка рядом с тобой чувствовала бы себя важной. Знаешь, я всегда была слишком привязанной к этому месту. И вот, идя рядом с тобой, я задумалась: а что, если всего этого вдруг не станет? Как я переживу потерю того, что мне дорого? Вот ты… ты — вольный пилигрим, странствующий по этому миру. Что может опечалить тебя? Твоё воинство непобедимо, твой дом неприступен. Ты ни к чему не привязан, не то что я… С боевой точки зрения это логично, это мудро. И я всего этого раньше не видела, пока не повстречала тебя. Ты перевернул моё мышление, занял в моём сердце особое место, — чуть помолчав, она продолжила, — Возьми меня с собой» И отвечал ей Дракалес тогда так: «Скрывать не стану, имеется в тебе что-то, что приглянулось мне, как словно некое внутреннее сияние войны, что зиждется в твоём туловище огнём неугасимым. Однако путь мой есть путь войны. И человеку в нём нет места. Оставайся тут. И пусть покой сопровождается тебя вечно, дитя из этого мира» — «Но я могу тебе пригодиться» — «Что может дать человек ваурду, кроме лишь хорошего боя? Если можешь ты держать меч и владеть им в совершенстве, то с превеликим удовольствием брошу тебе вызов и поборюсь с тобой» — «Увы, навыка владеть мечом не имею я, да и воевать как-то не привыкла» — «Вот и ответ тебе. Не ходи за мной — целее будешь» — «Скажи хотя бы, чем мне отплатить тебе за моё спасение?» — «Расскажи, как мне попасть в стольный град, и я буду благодарен тебе» — «Что ж, здесь я смогу тебе помощь оказать. Двигайся ещё севернее по этой дороге. Как покинешь ты деревню нашу, пред тобой предстанут два пути: первый всё также на север будет спешить, когда как второй свернёт на запад. Оба путей этих ведут к Каанхору. Однако первый короток, но пролегает он через опасные места. Проведёт он путника через заброшенный погост, который по слухам населён лихом, а далее пройдёт через Драконье поле. Второй же путь более длинный, но опасности на нём гораздо меньше, если и вовсе нет. Он извилист и огибает многие лихие места, заворачивая в некоторые деревни, стоящие на пути к Каанхору» — «Что ж, больше всего жажду я пройти путём первым, ведь лихо не страшно мне, а времени много терять не в части у меня. Благодарен я весьма тебе. Великих свершений, Золина» Договорив это, Дракалес двинулся по указанию бывшей спутницы, а девушка долго глядела ему вслед.

Часть 3

Погост. Это место выделено людьми специально, чтобы на нём упокаивать умерших. Обычно это большое поле, в земле на том поле покоятся тела почивших людей. Умирает человек, и начинает тело его обращаться в тлен, а процесс этот сопровождается зловониями и страшными заболеваниями, потому люди из мудрых соображений уносили павших сородичей на погост и клали их тела в землю, чтобы черви поглощали их, оставив лишь кости и воспоминания.

Что за пламя приглянулось Дракалесу в этой деве? Он сравнил это пламя с сиянием войны. Прозорлив был ваурд, видел душу девичью, что особенная она, что есть в ней что-то необычное. Однако взор его был нацелен на другое, потому не мог увидеть ничего окружающего, кроме лишь своего пути. Истинный воин глядит лишь вперёд, устремляя свою поступь к цели, не обращая внимания ни на что постороннее.

Стояла полуденная жара. Однако ваурду, закалённому в духе Атрака, ни по чём был зной какого-то там людского мира. На горизонте виднелся уже перекрёсток, тот самый перекрёсток, упомянутый Золиной. Путь, по которому шагал Дракалес, делился на два: один шёл прямо на север и явно был не хожен, либо вовсе заброшен, иной сворачивал на запад и по виду походил на широкую дорогу, встав на которую, можно понять: там далее — столица. И короткий путь, как уже было сказано недавней спутницей бога войны, был хоть и скор, но опасен. И это было явно видно из того, как выглядела местность, куда вёл тот путь: безлистые дерева, свинцовые тучи над главой, дух тревоги и опасности. Какой бы иной путник свернул бы, даже не потратив и мгновения своей мысли, чтобы подумать, стоит ли ему двигаться тем путём. Но Дракалес не человек, чтобы задаваться этим вопросом. С самого своего сотворения привык он двигаться опасности навстречу, потому он не потратил и мгновения своей мысли, задумываясь над тем, найдётся ли причина не пойти северной тропой. А пока что вокруг располагались степи, ваурд шагал медленным шагом к перекрёстку. Не нужно было даже быть ясновидящим, чтобы понять причину его столь неторопливого шага — Золина плелась следом за ним, подумав, как словно могучий спаситель не ведает о её присутствии. Ваурд не стал ей препятствовать в том, ведь ему вдруг сделалось интересно, не спугнёт ли деву эту опасность и не бежит ли она прочь, лишь только увидев лихо. Сияние войны, что заприметил в её душе Дракалес, заставило задуматься над