пяти лет, держа в руках большой рыжий блокнот – еженедельник. На ней прекрасно сидел строгий, довольно хорошо сшитый черный деловой костюм, юбка и пиджак, белая кофточка с высоким кружевным воротником выгодно гармонировала с волосами цвета вороньего крыла. Её немного раскосые, бездонно чёрные глаза смотрели весело и дружелюбно, легкая улыбка ослепительно подчеркивала ровные белые зубы.

– Если вы – Шелестов, то прошу за мной! – она прошла мимо Антона непринуждённой походкой фотомодели, слегка покачивая бёдрами, обтянутыми чёрной юбкой чуть выше колен и обдав его волной французский духов «Клима».

Подойдя к двери кабинета без номеров и всяких вывесок, она достала из карманчика пиджака ключ, открыла дверь и пригласила Антона пройти внутрь.

В кабинете с одним окном, в самом центре стоял обычный канцелярский стол, стул, ещё два стула стояли вдоль стены, на столе – довольно внушительная стопка аккуратно подобранных картонных листков серого казённого цвета, размером с почтовую открытку и обычная настольная лампа. На самом углу стола стоял телефонный аппарат ярко зелёного цвета, лежала довольно внушительная пачка писчей, белой бумаги, стоял пластмассовый стаканчик для шариковых ручек и карандашей, полностью ими заполненный. Сразу за креслом, в углу кабинета стояла металлическая вешалка для одежды.

– Прошу Вас, располагайтесь! Здесь вся выборка телефонов в количестве 685 номеров, согласно поданного запроса из Следственного управления прокуратуры Москвы. Когда закончите переписывать, прошу Вас набрать по телефону внутренний номер 123 и попросить Оксану, я подойду и заберу выборку! Если Вам надо будет по служебной необходимости позвонить в отделение, то сначала набираете цифру восемь, гудок, и городской номер телефона. Словосочетание по «служебной необходимости» она выделила особой интонацией.

– Договорились! Меня зовут Антон! – Шелестов протянул руку для знакомства, а сам подумал, – наверно, стерва»!

– Я знаю! Меня наше руководство предупредило! – красавица ответила лёгким прикосновением мягкой ладошки, и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Антон разочарованно вздохнул, снял «аляску» и кашне, и всё это повесил на вешалку.

Удобно расположившись за предложенным столом, Шелестов пододвинул стопку карточек к себе поближе и взял первую карточку сверху. На карточке значились по порядку номер телефона, адрес установки, фамилия, имя, отчество абонента, его место работы. В данном случае местом работы человека было записано Министерство иностранных дел СССР. Справа налево, от угла до угла, карточку по диагонали пересекала красная полоска, и стоял небольшой чернильный штамп «номер закрыт».

– Ясно! – Взяв шариковую ручку из стаканчика, Антон аккуратно переписал всё на чистый лист бумаги за номером 1. Спешить было некуда, поэтому Шелестов сначала внимательно читал данные абонента на карточке, а потом заносил их в свой список.

Постепенно заполнялись листы бумаги адресами и фамилиями известных советских деятелей культуры, режиссёров московских театров и актрис, актёров кино, дипломатов, директора яхт-клуба на Москве-реке и директора московского ипподрома, директоров гостиниц и ресторанов, а также других не менее интересных и знаменитых жителей Москвы…

На цифре 80, Шелестов решил сделать передышку, потому что правая рука затекла от долгого письма. Посмотрев на свои часы, которые показывали 17.00, он встал с кресла и подошёл к окну, выходившему на Калининский проспект.

За окном, яркими новогодними огнями искрилась вечерняя Москва, целыми толпами носились прохожие, чуть припорошенные снегом, кутаясь в свою одежду, торопившиеся добраться и укрыться от него, кто в метро, кто в автобусы и троллейбусы, кто уже домой. Горели яркие вывески магазинов и кафе. Антон прижался лбом к холодному стеклу окна. Стоя у окна, он пытался посчитать девушек в этой бесконечной веренице, но скоро у Антона поплыло в глазах от их однообразного движения. Сегодня их праздник, сегодня восьмое марта, надо поздравлять и улыбаться. И тут он вспомнил продолжение истории с заявлением о пропаже автомобильного колпака с «БМВ» нигерийского дипломата…

В такой же зимний вечер, только дело было уже в январе как раз после Нового года, в 96 отделение милиции, к Шелестову для дачи объяснений приехал Нгобо Сасеке Нгада, третий секретарь посольства Республики Нигерия в Москве, с которым Антон договорился накануне по телефону.

Учтивый стук в дверь кабинета застал Антона в тот момент, когда он собирался идти в канцелярию к Алевтине за документами для исполнения.

– Да, да! Войдите!

Повернулась ручка, открылась дверь, и в кабинет вошло нечто, весьма экзотическое. Ростом под два метра, в тёмно – красном кашемировом пальто и полосатом шарфе, брюках и туфлях, по внешнему виду превосходящих то шмотьё что Антон носил на работу. Оно имело иссиня – чёрную кожу лица и ослепительно – белые крупные зубы, обнажённые в широкой улыбке, что определяло в нем мужчину неопределённого возраста, ярко выраженной негроидной расы. На крупном, как будто расплющенном носу, сидели очки с затемнёнными стёклами в модной металлической оправе жёлтого цвета.

– Круто! – пронеслось в мозгу Шелестова.

Вошедшее чудо левой рукой аккуратно стянуло с правой руки чёрную кожаную перчатку и протянуло узкий чёрный корявый сучок, то есть правую руку для пожатия Антону, в качестве приветствия.

Шелестов привстал со стула и ответил крепким рукопожатием, на что мужчина слегка взвизгнул и выдохнул: «O! Shit!», – затем тут же опомнился и представился уже по-русски: «Я – Нгобо Сасеке Нгада, третий секретарь посольства республики Нигерия в вашей стране!».

– Я тоже! – было огромное желание так ответить посланцу дружественной Африки, но Антон сдержался и, коротко махнув рукой на стул рядом со своим столом, сказал: «Присаживайтесь, господин Нгада! Я – Шелестов Антон, сотрудник уголовного розыска и мне поручено заняться вашим заявлением, касательно пропажи колпака с колеса вашей машины, поэтому, я и пригласил вас в наше отделение милиции!»…

Африканец довольно сносно говорил по-русски, когда отвечал Шелестову на вопросы о пропаже автомобильного колпака с его посольского «БМВ» и казался, на первый взгляд, довольно не плохим парнем.

– Что? Какого качества дороги в России, и в Москве в частности? У вас нет дорог, у вас направление! Мог ли я около дипкорпуса, где живу, наехать колесом на камень, кирпич, или попасть в канаву? Конечно, мог! И в канаву провалиться, и на камень наехать, и на какую ни будь отвалившуюся деталь от русской машины наскочить. У вас тут отвалившиеся глушители на дорогах валяются, вперемешку с алкоголиками, а Вы говорите о каком-то камешке! Я тут как-то в 3 часа ночи ехал в аэропорт «Шереметьево» встречать наших сотрудников из Германии, так прямо посреди Ленинградского проспекта стоял асфальтовый каток без водителя, габаритов и стоп-огней! Забыли наверно или потеряли! Ничего не поделаешь, Россия!

Антон строго придерживался советов старого опера Александра Парнова: задавал нужные вопросы и получал нужные ответы. Дело почти было сделано, дипломат подписал объяснение и вдруг обратился к Антону с просьбой.

– Господин Шелестов, мне надо позвонить в посольство и предупредить, что я задерживаюсь! Могу я это сделать от Вас из кабинета?

– Конечно, господин Нгада! Звоните! Вот напротив меня стол с телефоном моего коллеги, его сейчас нет, присаживайтесь и звоните! А я пока нарисую схему отрезка пути, по которому Вы в тот раз подъехали к дипкорпусу, а потом Вы его мне подпишите, договорились?

– Да, да, договорились! – дипломат шустро переместился за рабочий стол Маркова, снял трубку спаренного телефона и стал набирать номер. В такт набору застрекотал телефонный аппарат на столе у Шелестова.

Антон достал чистый лист бумаги из верхнего ящика своего стола, взял шариковую ручку и стал набрасывать план территории дипкорпуса, чисто автоматически прислушиваясь к английской речи, звучащей за столом старшего оперуполномоченного Маркова.

– Привет, Джонни! Как долетел? Нормально!? Хорошо! Давай, часа через полтора, встретимся в баре «Интуриста»? Нет, прямо сейчас не могу. Я в полицейском участке, тьфу, в отделении милиции номер 96. Что? Нет, нет, не забрали в КГБ. Да у меня нищие русские подростки автомобильный колпак ночью украли с колеса машины. Да, вызвал тут меня полицейский, беседую с ним ни о чём. Он делает вид, что ничего не произошло, а я делаю вид, что мне наплевать! Да я плюнул бы на этот колпак, всё равно его