Обращусь-ка я к знаниям моего мира. И что я знаю о действиях Англии в моей истории? Во-первых, островитяне ненавидели коммунистов. Во-вторых, они всеми силами, совместно со Штатами затягивали высадку в Европе, ожидая, когда же русские и немцы умоются своей кровью и выдохнутся. Двух зайцев одним махом — главные соперники на континенте выбывают из игры. В-третьих — Англия всегда играла только на своей стороне. Только ради себя любимой. Но Америке она все же проиграла пальму первенства в захвате бабла и власти. Та-а-а-а-ак, а у меня кое-что вырисовывается. Здесь, в этом мире, Англия не идет рука об руку с США. Даже, наоборот — между странами некая напряженность, если не скрытая вражда. И США очень даже дружит с СССР, всеми силами помогая своему союзнику. Значит что? Лайми, несмотря на войну против Германии, воюют практически одни. Ну, еще силы доминионов есть, но они не сравнятся с силами двух супердержав. Военной помощи от СССР и США нет, и не будет. А своего союзника, Францию, англичане упорно сливали немцам, да еще и сами под благородными предлогами потрошили вчерашних товарищей по беде. Свежа еще память о требовании передать весь флот Сражающейся Франции в руки островитян.

Ну что же все это значит? По крайней мере, что может значить? Англия решила дождаться исхода войны, не вмешиваясь в ее ход? Мол, вот вы русские и американцы, полные идиоты, дружить не хотите, вот и бодайтесь теперь против всех сил Рейха сами. А это вполне может обернуться проблемами. По хребту немцев никто ковровыми бомбардировками стучать не будет. Города и промышленные центры не раскатывают по кирпичику Авро Ланкастеры и Хэндли Пейдж Галифаксы. «Пустынные Крысы» не будут гонять Роммеля и его корпус «Африка» по всей Сахаре. И тогда немцы с легкой душой бросят на восточный фронт ВСЕ свои силы, и начинается реальная война на уничтожение… Мда, все же, думаю, Германия будет очень опасна! Особенно имея под рукой Польшу. Но Англии тогда что ловить?.. Ей бы, отложив винтовки, взяться за молотки да лопаты и наращивать производство. Искать новые заказы, выдавать новые технологии. И, конечно же, начать торговать с неприятными для них Штатами и Советами. НО! Финт с вывозом механизмов управления станков, а как мне кажется самых настоящих ЧПУ, произведенных по схемам из будущего, не укладывается в подобную логику…

Здесь есть что-то еще…

— Все, выходите. Приехали. — Голос водителя вывел меня из размышлений.

— Да… Спасибо… — Отрешенно поблагодарил я и, подхватив свои сумки, вылез из машины, которая тут же зарычала мотором и умчалась прочь. Пытаясь отрешиться от непростых размышления я пошел вперед, к центральному входу гостиницы.

— Эй, вы! Вы, двое, а ну стойте! Да вы, стойте, я кому сказал. Сюда подойдите! — От такого окрика у любого жителя Москвы и ближайшего Подмосковья кровь в жилах стынет. Ведь это означает, что ты стал целью веселых ребятишек — гопников. Но мы не в Москве двухтысячных, мы в Детройте сороковых. И к нам с Лиамом приближались не пацанчики в спортивных костюмах и кепочках на затылке, а самые настоящие негры. Два десятка крепких чернокожих трудяг в грязных джинсовых комбинезонах двигались прямо на нас с таким видом, словно мы каждому из них задолжали по паре тысяч баксов.

— Вы, мать вашу, виноваты, что у нас теперь нет работы, белоснежки! Вы ответите за все, сукины дети! — После таких возгласов сомнений у меня не осталось. Нас будут бить. И возможно — убивать. Стрелять по ним что ли?..

— Эй! Стоять! — Оп, а это уже приятно. Из дверей гостиницы на улицу выскочили двое полицейских с дробовиками в руках. Они встали между нами и неграми, как бы прикрывая нас от возможного нападения. Эх, защитники. Мы же не какие-то там салаги, и за себя постоять можем. — А ну все мордами в землю! Лежать! — Наставив на разгоряченных негров оружие очень решительно заговорил немолодой сержант. — Ну!..

Что пошло не так, я не успел толком сообразить. Один из негров вскинул неведомо откуда взявшийся револьвер и снес пол головы сержанту стоявшему прямо предо мной. Второй коп, заляпанный кровью своего напарника в ужасе замер не способный принять какое-либо решение. А бандюги, выхватив из карманов ножи и кастеты, рванули вперед и напрочь перегородили сектор обстрела своему вооруженному огнестрелом товарищу. И зря.

Мы с Лиамом уже выхватили из кобур пистолеты и чуть сместившись в стороны, дабы не зацепить выжившего копа, открыли огонь на поражение. Вышедший из ступора второй полицейский выстрелил из дробовика, ухлопав разом двоих нападавших, но, не успев передернуть цевье, упал на землю с пробитым черепом. Потеряв под пулями шестерых своих товарищей, негры вплотную приблизились к нам. Некоторые из них сделали это очень уж умело — я впустую потратил четыре патрона, даже не зацепив одного такого лихача. Он словно огромная пума перетекал из стороны в сторону с невероятной скоростью. На секунду показалось, что нас сомнут числом, но, увы. Наиболее ретивых и опасных оказалось слишком мало, и в основном их удалось перестрелять, а тех, что остались, можно было брать тепленькими. Рукопашники из них как из известного материала пуля. Одному на встречных курсах кулаком в челюсть, другому ногой в колено, третьему рукояткой пистолета по лбу. Одной скорости и ловкости оказалось маловато — одолеть нас не так уж и просто. Но в чем-то я в итоге просчитался, то ли не всех «профи» вычислил, то ли недооценил этих засранцев как бойцов, но в один прекрасный момент мне прилетело по затылку. Упасть не упал, но на миг ориентацию потерял и немножечко «поплыл». Визг тормозов я услышал, но значения этому не придал — не успел. Со стороны кто-то закричал на русском:

— Пригнитесь! Гет даун! Ребята, огонь! — Недружно грянули пистолетные выстрелы. Я припал на колено, уходя от размашистого удара ножом, и перекатился вперед. — Осторожнее, не зацепите офицеров!..

Но зацепить нас было уже сложно, ощутив, что перевес сил теперь не на их стороне, негры рванули в рассыпную. В след им еще продолжали стрелять, но накал боя сошел на нет. Я проклинал себя за недальновидность и глупость — нет бы чуть раньше, до появления полицейских выхватить пистолет. Может все пошло бы по-другому. А так…

— Живы, мистер? Ар ю окей? — Ко мне подскочил невысокого роста парень в советской униформе со знаками отличия старшего лейтенанта НКВД.

—