В такие вечера Ачак сидел у костра, пел песни, смеялся вместе с остальными соплеменниками. Позже он станет вождём своего племени, и знакомство с водяным духом и его сыном – всего лишь первое из многих его приключений. Но всё это будет потом. А сейчас его большое сердце просто счастливо и спокойно.

Генно был мудрым буддийским монахом. А также странником, скитальцем. И под знойным солнцем, и через глубокие снега он путешествовал по Японии, никогда не задерживаясь в одном и том же месте надолго.

Одним жарким летним днём Генно шёл через великую долину Насуно, изнемогая от жары, когда внезапно налетел прохладный ветер. Идти стало чуть проще, но Генно почувствовал, что слишком устал от зноя.

– Мне нужно найти тень, – произнёс монах. В горле у него пересохло.

Он устало оглянулся в поисках укрытия, но высокие деревья росли так далеко, что казались маленькими точками. Монах чуть было не упал духом, но вдруг обнаружил большой камень, стоявший в зарослях веерника. Он еле дошёл, растянувшись в его тени.

– Осторожнее!

Тут Генно услышал голос. Решив, что от жары у него помутился рассудок, монах огляделся в смятении.

– Камень, у которого ты лежишь, – не просто кусок скалы! Это Мёртвый Камень. Каждый, кто коснётся его, будь то птица, зверь или человек, тотчас падёт замертво, – молвил голос.

– От прикосновения? – прошептал Генно, предположив, что, может быть, это сам камень говорит с ним. – Но кто ты и почему рассказываешь мне об этом?

– Я призрак, такой же беспокойный, как ты, и так же страдающий, как ты. Но ты изнываешь от яркого солнца, которое вскоре уйдёт за горизонт, а я должен оставаться здесь в наказание за поступки, которые совершил в прошлом и которые нельзя ни отменить, ни забыть.

Генно стало любопытно, и он спросил, не расскажет ли призрак Мёртвого Камня ему свою историю.

– Как и бывает в легендах, все началось давным-давно, – ответил призрак. – Когда женщина, чью красоту и изящество сложно выразить словами, прибыла во дворец Императора. Солнце мерцало в её чёрных волосах, одежды её самых прекрасных цветов и оттенков блистали, как праздник, а пахла она как сакура весной. Звали её Тамамо-но маэ, и красоту её можно было сравнить только с её умом. Все при дворе считали её обворожительной, а больше всех – сам Император.

Часто Император приглашал её в свою часть дворца для бесед с ней о буддийской мифологии, науке и древней поэзии. Она находила ответы на все его вопросы, объясняя даже те сложные истины, которых сам владыка понять был не в силах.

– Ночью, когда проясняется небо и открываются звёзды, мы видим Млечный Путь. Но что это такое на самом деле? – спрашивал он.

– Это известно одним богам, не людям, – отвечала Тамамо-но маэ с улыбкой. – Но если вы хотите знать моё мнение, я считаю, что это души облаков, плывущих над нами.

Император был поражён её честностью и пленительной речью, он продолжал искать её общества, всё больше и больше очаровываясь красотой и остротой ума.

Однажды вечером он пригласил её на музыкальное представление, которое устроили в его покоях. Сердце Императора готово было выскочить из груди, когда красавица появилась в дверях и прошла через комнату так грациозно, как птица, парящая в небе.

Они сели рядом, отделённые от министров и остального двора бамбуковыми ширмами, и завели неспешный разговор под звуки музыки.

Когда представление подходило к концу и музыканты исполняли последнюю мелодию, произошло нечто странное. Нарушив спокойствие тихого вечера, внезапно налетел ветер. Порыв его оказался достаточно сильным для того, чтобы погасить огонь во всех лампах. Комната погрузилась во тьму. Вдруг так же внезапно, как ветер, возникло слабое свечение. Император оглянулся и увидел, что оно исходит от Тамамо-но маэ, словно она и есть дневной свет.

Свет лёг на бамбуковые перегородки и заполнил комнату, вызывая у министров и остального двора трепет. В отличие от них, Император не испытывал страха – ему казалось, что Тамамо-но маэ светится красотой.

– Невероятно, – прошептал он. – Ты определённо не обычный человек, а божественное создание.

И он пообещал с того самого момента никогда не расставаться с ней.

– Но каким образом это всё относится к тебе? – перебил монах. Он слушал рассказ призрака с большим интересом, но сейчас любопытство стало сильнее терпения. – И какие такие действия привели тебя к тому, что ты оказался заперт в этом камне?

– Ответы на эти вопросы ты получишь, если послушаешь дальше, – ответил призрак. Голос его был лёгким и беззаботным, как летний ветерок, вновь пробежавший по высокой траве.

– Вскоре после той ночи, когда погасли все лампы, Император тяжело заболел. Доктора не могли понять, почему с каждым днём жизнь уходит из него. Вскоре от изнеможения он не мог поднять головы. Главный лекарь всячески обследовал его, колол, кормил лекарствами, покрывал мазями – и в конце концов решил, что человек бессилен там, где властвуют силы зла. Весь дворец и императорский двор погрузились в молитвы. Молились мужчины, женщины и дети. Молились всем богам и духам, чтобы они помогли Императору сохранить жизнь. Но улучшений не было. Приготовившись к худшему, Император послал за своей возлюбленной Тамамо-но маэ.

Она вошла в его покои и в отчаянии опустилась у постели. Его кожа была бледной и липкой от пота, взгляд – мутным, каждый вздох давался с великим трудом.

– Тамамо-но маэ, – прохрипел Император, – мне очень жаль так скоро покидать тебя. Я полагал, что наше путешествие только начинается, но оказалось, что оно подходит к концу…

– Нет! – воскликнула Тамамо-но маэ. – Я никогда не покину тебя. Не раньше чем я сама испущу последний вздох.

Обернувшись к главному лекарю, она спросила:

– Должно же быть на свете какое-то средство?

Главный лекарь задумался. Он думал долго, очень долго и, решив, что уже терять нечего, послал за предсказателем судеб. Возможно, его предсказания прольют какой-то свет на события. И решение родится самой собой.