июле 1922 г. в зале Главполитпросвета г. Владикавказа состоялась лекция ведущего публициста, занимавшегося религиозной тематикой, М. Пантюхова на тему «Новая церковь»[269], посвященная обновленческому движению, а 17 августа появилось обращение лидеров «Живой Церкви» к духовенству Горской республики с призывом к расколу. Советские агитаторы в прессе заявляли о необходимости для духовенства сделать выбор между «темным прошлым» и «светлым будущим»[270]. Во Владикавказской епархии начались действия по непосредственной организации обновленческого раскола.

В августе епископ Макарий (Павлов) самовольно оставил Владикавказскую кафедру и переселился в г. Пятигорск, основав местную группу «Живой Церкви». Именно с этого момента можно считать его уклонение в обновленческий раскол. В состав местной «Живой Церкви» вместе с епархиальным архиереем вошли наиболее авторитетные священнослужители «русской» части Владикавказской епархии: А. Шубин (будущий обновленческий епископ Пятигорский и Свято-Крестовский), В. Жуков, С. Быстров, П. Свавицкий, П. Городецкий, И. Попов, Н. Лясковский, Р. Сибирцев, В. Рождественский, Е. Никитин, К. Попов, С. Васильев, С. Доценко, Ф. Свириденко, П. Стулин, Н. Михайлов, а также некоторые псаломщики и представители низшего клира[271].

Владикавказская кафедра с августа 1922 г., после переезда епископа Макария в Пятигорск, осталась вдовствующей. На территории Горской части Владикавказской и Моздокской епархии развернулось противостояние нескольких церковных групп. Епископ Макарий (Павлов), номинально управлявший епархией и во второй половине 1922 г., практически не вмешивался в дела осетинских приходов. Исключения касались покровительства некоторым священнослужителям и вопросов финансов. Например, он оказывал помощь священнику г. Грозного Н. Шумовскому[272].

В Северной Осетии, лишенной церковного руководства, 20 августа состоялось заседание духовенства благочиния, на котором священники А.Ф. Базилевич и Никольский выдвинули предложение признать власть обновленческого ВЦУ и создать местную ячейку «Живой церкви», заявив о лояльности советской власти[273]. Важно отметить, что в среде горского духовенства наблюдались две тенденции: с одной стороны растерянность, сложность выбора между обновленческим ВЦУ и предложением митрополита Агафангела (Преображенского) не признавать никакой церковной власти за исключением патриарха Тихона до созыва Поместного собора; с другой стороны, автономистские тенденции, стремление образовать собственную Горскую или даже Осетинскую епархию. В итоге, заседание духовенства благочиния от 28 августа 1922 г. постановило не принимать ни одну из сторон до получения более точной информации о внутрицерковных процессах[274]. Также в августе 1922 г. было организовано Временное церковное управление Владикавказской епархии во главе с протоиереем И.С. Ореховым.

Для решения проблем церковной жизни Горской области и Дагестана, 25 октября 1922 г. в г. Владикавказе состоялся общеепархиальный съезд духовенства и мирян. Основным вопросами стали проблемы выделения Горской епархии и избрания епископа, обновленчества и реформы Церкви. Съезд постановил образовать Владикавказскую епархию, отделив от Пятигорской территории Горской, Кабардинской и Дагестанской республик. Епархиальным архиереем был избран вдовый протоиерей А.П. Малиновский.

Епископскую хиротонию было решено принять от архиереев Патриаршей Церкви. Были избраны члены епархиального управления, а также произведено разделение новообразованной епархии на благочиннические округа: 6 округов в Северной Осетии, Кабардинский, Ингушский, Чеченский и Дагестанский.

В связи с серьезным поворотом северо-осетинского духовенства к Патриаршей Церкви, местные органы советской власти вынуждены были пойти на крайние меры. В ноябре 1922 г. был арестован избранный во епископа протоиерей А.П. Малиновский. По мнению А.А. Горобца, причиной ареста стала его деятельность по разложению обновленчества[275]. Вероятно вскоре священник А.П. Малиновский был отпущен.

На съезде «Живой церкви», прошедшем 6 августа 1922 г., получили документальное воплощение те из обновленческих идей, которые были приемлемы для советской власти: закрытие городских монастырей и превращение сельских монастырей в религиозно-трудовые коммуны, предоставление монахам права перехода в белое духовенство, ограничение прав мирян, возможность для белого духовенства принятия архиерейского сана, увольнение всех архиереев и лишение регистрации всех приходов, не признавших ВЦУ, требование суда над патриархом Тихоном (Белавиным) [276].

По мнению проф. С.В. Троицкого, комплекс принятых на съезде решений означал преобразование «Живой церкви» в узкосословный орган белого духовенства для контроля над всей полнотой церковной жизни – «поповский трест», причиной чего послужило либеральное поведение и привилегированность Петроградского духовенства в начале XX в., ставшие толчком к формированию идеи захвата контроля над всей Церковью[277].

С его точкой зрения можно согласиться относительно группы «Живая церковь», но не всего обновленчества, которые он смешивает. К августу 1922 г. прослеживалось размежевание обновленчества на три идейных лагеря: во-первых, реформирование богослужения каноническим путем с сохранением черного епископата и полным отделением от государства (епископ Антонин); во-вторых, подчинение советской власти, контроль белого духовенства над епископатом (В.Д. Красницкий); в-третьих, кардинальное реформирование Церкви под контролем советской власти (А.И. Введенский)[278].

После съезда наметился раскол обновленчества по идейным границам. 23 августа епископ Антонин (Грановский) основал «Союз церковного возрождения» (СЦВ), разорвавший отношения с «Живой церковью». Обособилась и «Петроградская группа прогрессивного духовенства» во главе со священником А.И. Введенским, в октябре образовавшая самостоятельную группу «Союз общин древлеапостольской церкви» (СОДАЦ). В ноябре появились две группы «анархического» направления: «Трудовая церковь» (ТЦ) бывшего епископа Владимира (Путяты) и «Союз религиозно-трудовых общин» (СРТО) священника Е.Х. Белкова[279]. ОГПУ, заинтересованное в преодолении «правых» настроений верующих, сделало ставку на сильное консолидированное обновленчество, и отказалось от помощи отдельным группам.

Е.А. Тучков предлагал полностью децентрализовать обновленческую церковь, но тогда, по мнению Политбюро ЦК РКП(б), обновленчество не могло бы осуществлять борьбу против Патриаршей Церкви, поэтому было принято решение сохранить ВЦУ, но на соборе не проводить обновленческих реформ[280], ограничившись признанием советской власти, извержением из сана патриарха Тихона и введением второбрачия духовенства и белого епископата. После проведения собора планировалось усиление раскола внутри обновленчества. Меры, принятые органами советской власти, развенчали теорию о создании большевиками своей «красной церкви». ОГПУ боялось замены авторитета Православной Церкви на авторитет обновленческой[281].

В январе 1923 г. были предприняты новые попытки увлечь в раскол осетинское и горское духовенство. 16–17 января священники-обновленцы Ф.П. Коробов, Х.Д. Цомаев, С.П. Лукьянов и М. Малюшицкий попытались организовать Президиум Владикавказского епархиального управления [282], но их затея провалилась благодаря жестким мерам А.П. Малиновского.

В конце января 1923 г. А.П. Малиновский под давлением власти был вынужден пойти на признание обновленческого ВЦУ, мотивируя этот шаг желанием сохранить в мире православное духовенство. Священниками Коробовым, Ивановым и Окладновым в г. Владикавказе был организован комитет «Живой церкви». Было разрешено образовывать кружки ревнителей обновленчества. В ВЦУ был сделан запрос о программе церковного устройства[283].

Анализируя деятельность горского духовенства во второй половине 1922 – начале 1923 гг., можно придти к выводу об использовании А.П. Малиновским и его соратниками навязываемого им обновленчества в целях легитимации автономистских мероприятий по отделению приходов Северной Осетии, Кабарды, Чечни и Дагестана от Пятигорской епархии. Подобные тенденции