— И что? — спросила она, запрокинув голову так, что затылком прижалась к стене. — А ты хотел, чтоб я стояла в стороне? А потом смотрела в глаза твоим людям? Чтоб осталась для них… кем? Твоим… уловом? Который только для постели и годится?

Последние слова она выплюнула уже резко, злясь на себя саму, что никак не удается сохранить хладнокровие. Не вовремя она вспомнила про постель… Фьялбъёрн стоял так близко, что еще шаг — и прижмет к стене всем телом. И поддаться сейчас никак нельзя. Сомнет, подчинит…

— Для чего ты годишься — решать мне, — в низком рокочущем голосе драуга слышалась угроза. — Еще раз пойдешь в бой без позволения…

— И что будет? — ровно спросила Йанта.

Спиной она упиралась в деревянную стену каюты, но чувства просто кричали, что позади не дерево, а живая, хоть и твердая плоть, только прикидывающаяся деревом. Впереди был драуг — мертвый, но тоже странно живой, излучающий силу и жизнь. Резонанс, отражение, взаимопроникновение… Магическое чутье сходило с ума от этой путаницы, мешались ощущения живого и мертвого в чудовищной путанице. Да сними же ты хоть куртку, зараза! Пахло бы просто кровью — смогла бы отвлечься, а от этой каменной смолы голова кружится, словно от настойки на горном меду.

— Кого другого отправил бы за борт, на корм морским псам. А тебя…

Фьялбъёрн запнулся не больше, чем на мгновение.

— Тебя высажу на первом же берегу. На корабле мое слово — закон. И если ты считаешь иначе…

Он замолчал, ожидая ответа. Йанта глубоко вздохнула, стиснув зубы. В глазах темнело от желания упереться ладонями в широченную грудь и оттолкнуть, выскочить мимо, на ледяной морской ветер, который только и может охладить горящее тело. Что он себе возомнил, этот морской разбойник? Она ему что, собственность? Девица для забавы, хрупкая куколка? И все-таки… в чем-то это было справедливо. С вождем не спорят, уж этому ее в Аш-Шараме научили на совесть. Или подчиняйся, или уходи. Если, конечно, тебе это позволят по-хорошему.

— Не считаю, — отозвалась она хмуро, опуская взгляд и со стыдом чувствуя, как вспыхивают щеки. — Ты прав.

Вздохнула коротко, чувствуя, что воздух вокруг пропах злостью, солью, черной смолой-кровью и горячкой битвы. Фьялбъёрн смотрел на неё с непонятным до конца выражением, в котором мешались и гнев, и торжество, и странное удивление, что ли.

— Я прав? — переспросил он, придвигаясь еще ближе, так что между ними осталась разве что ладонь свободного места.

— Ты прав, — сквозь зубы процедила Йанта, ухитряясь отвести взгляд, как волк, признающий власть вожака. — Это твой корабль, ты здесь главный…

Ноги уже всерьез подкашивались. Не от слабости, конечно, какая там слабость — ножом чуток помахать, а от дурмана близости с тем, кто еще недавно держал её в объятиях, ласкал, обладал так полно и властно, что и сейчас тело отказывалось признать, что все иначе и это не любовная игра.

— Что ж, раз так, — со странной усмешкой протянул драуг, — мне и решать, как тебя наказывать.

— Что? — не поверила ушам Йанта.

Ладони драуга тяжело опустились на плечи, теперь Фьялбъёрн уже прижимал её к стене по-настоящему, не давая шевельнуться, а в низ живота Йанты упирался явный намек на инструмент предполагаемой экзекуции.

— Ты… — выдохнула Йанта, понимая, что сама себя загнала в ловушку. — Это что, и есть наказание?

— А ты предпочтешь порку на палубе? — вкрадчиво поинтересовался драуг, глядя жадно и горячо. — На своем корабле я сам решаю, как и кого наказывать. Если принимаешь меня, как своего ярла, принимаешь и мою власть. Иначе — не держу. Завтра «Линорм» подойдет к островам Морского народа…

Теперь уже кипяток стыда плеснул не только в лицо — загорелись и уши, и шея. Она и не ожидала, что так вспыхнет. Проклятый драуг, похоже, и в самом деле уверен, что деваться ворожее некуда. Что ж, раз так — его ждет неожиданность… Но это и вправду будет завтра, а сейчас… Не позволять же такое!

— Я велел тебе сидеть в каюте, если что-то случится, помнишь? — все тем же низким мурлычущим голосом, от которого по спине бежали мурашки, прорычал Фьялбъёрн. — Сама виновата, что ослушалась. Ты сунулась в драку с бромдхьетте без доспехов, не зная своего места в бою, не понимая, кто должен прикрывать тебя, а кого — ты. Эти твари питаются магией. Они почуяли нож и накинулись на тебя всей сворой. Хорошо, что к тому времени их осталось мало, иначе, разорвав тебя, бромдхьетте стали бы сильнее во много крат. Понимаешь теперь, что ты едва не натворила, став живой приманкой?

— Да, — прошептала Йанта, и в самом деле осознавая услышанное.

Проклятье, как же стыдно. Лирак ведь сказал, что нельзя пользоваться магией, так что могла бы и сообразить, дурища самоуверенная, что это неспроста… Драуг прав. Он, конечно, самовлюбленный гад и уж не только ради наказания все это затеял, но… За ошибки надо платить. Если Йанта и вправду подвергла опасности весь корабль, то неважно, сойдет ли она завтра на берег — ярлу Фьялбъёрну она должна. А то, что одна мысль о… наказании заливает тело изнутри горячей истомой — так это просто после боя еще не отпустило.

Вдохнув как можно глубже и выдохнув, она покорно кивнула, заставляя себя расслабить напряженные мышцы, и драуг, поняв все правильно, удовлетворенно хмыкнул, качнулся назад, потянул за плечо, разворачивая.

— Что, прямо здесь? — сдавленно поинтересовалась Йанта, пытаясь говорить спокойно.

— А почему нет? — усмехнулся, судя по голосу, Фьялбъёрн. — Или на кровать хочешь?

Не доверяя голосу, Йанта просто пожала плечами. Подумала зло и растерянно, что жаль, если все у них закончится вот так, потому что неважно, кто прав, — подобное не простишь ни себе, ни другому.

А потом стало не до мыслей, потому что её все-таки повело от горячего дыхания Фьялбъёрна на своей макушке, а потом ниже — на голой шее и плечах, с которых драуг умело и быстро спустил расшнурованный им же ворот рубашки. Не говоря ни слова, Фьялбъёрн поставил ладони Йанты на стену, заставив её наклониться и упереться плотнее, прижаться лбом к теплому полированному дереву, что и не дерево вовсе… От этого воспоминания окатило жаром и снова показалось, что рядом огромное непонятное существо наблюдает за ними с ленивым и слегка недоуменным интересом. Изнывая от стыда и желания, Йанта подчинилась умелым прикосновениям рук, расстегнувших пряжку ремня и спустивших с её бедер штаны, так же покорно слегка выгнулась назад, желая только, чтоб все закончилось побыстрее…

Только вот драуг не торопился. Оглаживая горячими шершавыми ладонями обнаженную кожу Йанты, ласкал бедра, поясницу, ложбинку между ягодицами… Протиснув ладонь между ее бедер, легонько прошелся кончиками пальцев по мгновенно увлажнившейся и набухшей плоти. Йанта, уткнувшись лбом и плечами в стену, терпела, понимая, что в этот раз вряд ли будет так, как было… Ну, сама виновата. Злость на себя и Фьялбъёрна, который мог бы все же не оставлять по себе такую память, мешалась со стыдом и унижением, застревая в горле тяжелым, горьким, плотным комком.