— Вот и договорились. Обменяемся телефонами, завтра встретимся, — шустро предлагает Валерия. Я не могу ей отказать. Мне приятно, что такая женщина хочет со мной дружить. Валерия убегает, и я вместе с ней. Обед подошел к концу. Время работать. Весь оставшийся день свечусь, как новогодняя елка. Все не так страшно, как мне кажется.

***

Вечер. Елена Сергеевна убегает домой. А я доделываю отчет. Не хочу оставлять работу на выходные. Тем более осталось совсем немного. От часа переработки ничего не будет, меня не ждут дома дети, как Елену Сергеевну. Делаю себе кофе и быстро моргаю, позволяя глазам прийти в норму, а потом снова смотрю в монитор.

Почти заканчиваю, довольная собой. Слышу, как открывается дверь, поднимаю глаза и вижу, как в кабинет входит Эдгар Робертович.

— Максимова, ты почему еще здесь? — удивляется он, закрывает дверь и идет ко мне.

— Я отчет доделываю. Уже почти закончила, — стараюсь быстрей все доделать, мне неприятно общество этого мужчины.

— Похвально, Лизонька, работайте.

Сжимаю губы, стараясь сосредоточиться, но это сложно, когда он садится в кресло и, покачиваясь, смотрит на меня. Да к черту, закончу в понедельник. Закрываю все вкладки и встаю с места, начиная собираться.

— Довезу тебя, — не предлагает. Оповещает.

— Спасибо, не нужно, — надеваю пальто, хватаю сумку и направляюсь к выходу, но мужчина меня опережает, хватая за руку.

— Да стой ты! — сжимает больно запястье.

— Опустите! — шиплю, а у самой сердце заходится от его грязного взгляда. Он не просто смотрит, он словно уже имеет меня, насилуя. Тошнит. Пытаюсь вырваться, но мужчина дергает меня на себя.

— Да не ломайся ты, послушай! Что там тебе дает Калинин? Я дам больше. Он же просто поиграет, и вылетишь ты отсюда. А я возьму тебя надолго, на полное содержание. Не обижу, если будешь сговорчивая, — противным и тягучим голосом говорит он, облизывая губы.

— Если не отпустите, я буду кричать! — повышаю голос.

— Да кричи сколько угодно, — усмехается мужчина. Мне кажется, я сейчас потеряю сознание от страха и гадливости. Слезы накатывают, застилая глаза. — На этаже никого нет.

— Кроме меня! — за спиной раздаётся голос Калинина, и я начинаю плакать, но уже от облегчения.

Елизавета

Эдгар Робертович быстро меня отпускает и отходит на несколько шагов. Пауза. Всего несколько секунд, но выражение лица мужчины меняется. Глаза бегают от меня к Калинину. А я стою на том же месте в ступоре, больно кусаю губы и стараюсь не плакать.

— Елизавета! — Роман протягивает мне руку. Смело вкладываю свою ладонь в его. Он дергает меня на себя немного резко, спотыкаюсь на чертовых каблуках, но он ловит меня за талию, удерживая на месте. Его ладонь сжимается на моей талии, он заглядывает мне в глаза и топит в своей темно-серой бездне. Впервые холодность в его глазах меняется на злость, я чувствую мощную волну агрессии от Романа.

— Елизавета, что произошло?

— Я хотела…

— Роман, все не так, как может показаться. Я просто хотел предложить свою помощь, — нагло лжет мужчина.

— Рот закрой! — Калинин не повышает голос, но в его тоне столько ярости, что немею даже я. — Я хочу услышать Елизавету, — ждет от меня разъяснений. Глубоко вдыхаю, собираясь с силами.

— Я задержалась, хотела доделать отчет, — тараторю, пытаясь собраться с мыслями.

— И это похвально, я хотел… — вновь встревает Эдгар Робертович.

— Я не давал тебе слово! — обрывает его Роман. — Продолжай, Елизавета.

— Эдгар Робертович предложил подвезти, я отказалась. Он схватил меня и начал обращаться, как с… — не могу произнести это слово.

— Как с кем?! — настаивает Калинин.

— Как с проституткой, — выпаливаю я. — Сказал, вы всего лишь играете со мной, а он даст больше. Боже! — закрываю глаза, машинально потираю запястье, которое сжимал мой начальник.

Роман поднимает мою руку, рассматривая красные пятна.

— Мирон! — вдруг громко произносит он, и в кабинете появляется высокий брюнет в сером костюме. — Уведи девочку в машину. Подождите меня там, — командует он. Мирон пропускает меня вперед. Медлю, заглядывая в серые глаза. — Иди! — с нажимом произносит он.

Иду, но оглядываюсь, Калинин делает пару шагов в сторону моего начальника, а Мирон закрывает дверь. Вздрагиваю, когда сталкиваюсь в коридоре с ещё одним молодым парнем, тоже высоким и широкоплечим. Он отступает, пропуская меня к лифту.

— Иван, ты в распоряжении Романа Константиновича, — говорит Мирон, и парень уходит к кабинету.

Все вроде обошлось, а меня потряхивает. Сжимаю сумку до боли, чтобы не трястись. Я никогда не попадала в такие ситуации. Нет, были парни, которые борзели, но мне удавалось их отшивать.

Мужчина молча провожает меня к машине Калинина, помогает сесть и протягивает бутылку воды. Киваю в знак благодарности и съезжаю на сиденье, откидывая голову. Хочется домой. Принять душ, укутаться в плед и уснуть. Чувствую себя грязной и вымотанной. Дышу. Но воздуха так мало. Мне очень нравились моя работа и Елена Сергеевна, но я не хочу возвращаться туда, даже если Калинин поговорит с моим начальником. Я просто больше не смогу столкнуться с Эдгаром Робертовичем. Мне противно… А ведь он женат… Боже, куда катится мир? Почему мужчинам всегда мало того, что у них есть?

Пить действительно хочется, и я сама не замечаю, как выпиваю всю воду из бутылки. Не знаю, сколько проходит времени, мне кажется, оно тянется вечность.

И спустя «вечность» в машину садится Калинин. Он велит водителю трогаться и оборачивается ко мне.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, домой очень хочется, — голос почему-то дрожит. Роман внимательно меня рассматривает, склоняя голову.

— Испугалась, — не спрашивает, утверждает. Киваю. Как ему сказать, что я не хочу возвращаться на работу? Этот мир не для меня. Я слишком слабая. Наверное, мой удел – это кассирша. — Не переживай, ты больше не встретишься с этим человеком. Думаю, на его место поставить Елену. Что думаешь? — задумчиво спрашивает он.

— Елена Сергеевна очень хороший экономист. Но как? Зачем? Не нужно из-за меня терять сотрудников. Елена говорила, что Эдгар Робертович давно в компании и очень компетентен.

— Елизавета, позволь мне решать, что делать в своей компании, — недовольно произносит он. — Человек, который посмел тронуть то, что принадлежит мне, уже не тот человек, которого я хочу видеть в управлении. Я должен ему доверять, сегодня Эдгар подорвал мое доверие.

— Хорошо, вам решать, — киваю. Верка бы сказала, что я Святая Елизавета. Ко мне грязно приставали, а я чувствую себя виновной.