— Как насчет… тенниса?

— Перестань, папа. Имей чувство ответственности.

— Отлично… Я буду… рубить дрова… для костра… Или чистить… канавы.

Его беззубая улыбка тянулась от уха до уха.

Он спросил Ромео:

— У тебя в самом деле… такое имя?

— Мама думала, что я буду любовником.

— Ха! Ты итальянец?

— Наполовину. По отцу я поляк.

— А я португалец, — сказал Клод.

— Вы?

— Мой дедушка… приехал сюда… рыбачить… Сначала в Дарьене… Потом в Брунсвике… У него было судно… для креветок… У него и моих дядьев.

— Вы тоже с ними плавали?

— О да. Мой дедушка вылезал на пристань… И говорил: «Galo pequeno. Quem о ama? О pescador idoso. Ama-о!»

— Что это значит?

— Это значит: «Маленький забияка! Кто тебя любит? Старый… рыбак тебя любит!»

— Папа, — вмешалась Винетта. — Я должна отвезти тебя обратно в больницу.

— Он носил… иглу для сетей… из кости… в кармане.

— И что еще он говорил? — спросил Ромео.

— «Galo pequeno. Quem о ama? О pescador idoso. Ama-о!»

Клод выставил острые локти и опустил подбородок. На лице его появилось детское выражение — старый рыбак вернулся в те времена, когда мальчишкой ловил креветок. Выражение это держалось всего секунду, но оно пронзило Ромео до глубины души.

Тем не менее с Винетты было достаточно.

— Я сейчас же отвожу тебя обратно, папа.

— В этом… я сомневаюсь, — сказал Клод.

— А я сделаю это.

— Вот тут… я и умру… Именно здесь.

Ромео подумал, что сейчас самое время уходить.

— У меня еще есть кое-какие дела. Приятно было познакомиться. Привет вам обоим.

Он вышел в раскаленный день, сел в машину и уехал. Но тут же вонь Брунсвика охватила его, лишив хорошего настроения и вернув мысли к тому грязному делу, которым он должен был заняться.

ТАРА разливала мадеру, пока Нелл показывала Шону свои игрушки: поющего оленя, высушенную рыбу и подсолнечник, который кокетливо поворачивался к свету и напевал «На солнечной стороне улицы».

Шон засмеялся:

— Наконец-то! Технология сделала что-то полезное! Откуда вы все это раздобыли, Нелл?

— Оленя купила в «Уол-Марте». Я зашла в магазин «Все за доллар», но у них его еще не было. Вы играете в покер, молодой человек?

— Конечно.

— С ограничением ставки и раскладкой по семь карт? Или в ту ерунду, что показывают по ТВ?

Он ухмыльнулся:

— Думаю, что первый вариант меня устраивает.

— Пальцы скрещиваете на удачу и молитесь? В бинго больше удачи. Но если вы готовы к покеру, то начнем.

Тара, стоявшая у раковины, наконец разлила мадеру. Свою порцию она выпила тайком, глядя в окно. Затем снова наполнила стакан и успокоилась. Она продолжала думать, как сильно любит Нелл, и ни о чем ином. Стаканы она поставила на стол.

Шон выпил стакан за котов Нелл. Тара впервые соврала:

— Шон — старый друг папы.

— Что, дорогая? — С полки старого китайского комода Нелл вытащила мешочек с монетами и высыпала их на стол.

— Я сказала, что Шон — старый друг папы. Он просто проезжал мимо и позвонил отцу. Они вдвоем покупали билеты джекпота.

Нелл сгребла монеты в кучку и стала пересчитывать их.

— Мы играем с монетками, — объяснила она Шону. — Нам нравится ощущение монет в руках. С чипами мы не имеем дела. Продаю двадцать долларов. Устраивает?

— Бабушка, ты меня не слушаешь.

— Не слушаю? — Она продолжала считать. — Прости. Так что ты сказала?

— Я сказала, что Шон уплатил за половину наших билетов джекпота. В тот день, когда мы выиграли.

— Ага. Ну тогда как вышло, что он не получил половину джекпота?

— Это я и пытаюсь рассказать тебе. Ты меня слушаешь?

Наконец что-то до нее дошло. Нелл подняла глаза.

— Что ты говоришь?

Не опускать глаз.

— Шон получает половину всего.

Нелл прищурилась:

— Почему ты раньше не сказала мне это?

— Потому что отец нам этого не сказал. Он боялся, что мама сойдет с ума.

— Держу пари, что она свихнулась. Уверена, что она орала изо всех сил.

— Да, так и было. Но что сделано, то сделано.

Это говорится, чтобы спасти ей жизнь. Но вряд ли это ложь, если она направлена на спасение ее жизни.

— Ну, — сказала Нелл, — если твоя мама и не сошла с ума, то это я рехнулась. Ты говоришь мне, что мы только полумиллионеры? — Она повернулась к Шону. — А ты получаешь остальное?

— Мне очень жаль, — сказал он.

— Ты маленький бандит. Я уже потратила эти деньги. Успела купить Брунсвик. Превратила целый город в мое личное поле для гольфа. Тебе нравится гольф? Обожди, ты еще увидишь моего полярного медведя.

Медведь сидел на холодильнике. Когда Нелл включила его, он взмахнул клюшкой для гольфа и запел: «Это ничего, если я промажу». Шон хмыкнул. Нелл взорвалась смехом. Затем она растасовала карты и раздала их.

— Сейчас я все отыграю, — объявила она. — Каждое пенни, что ты украл у нас. Еще раз — сколько это?

— Хм… — Шон кашлянули пробормотал: — Что-то вроде… ста пятидесяти девяти миллионов.

— Так вот, я получу обратно все до последнего пенни.

Нелл стала блефовать с самого начала. Тара показала один туз, и еще один был у нее припрятан, некоторое время спустя она получила и третий туз. Но когда Нелл поставила на кон сорок долларов, она отступила. Нелл загребла все. Она бросила на Тару острый критический взгляд. И тут Тара подумала: «Я что, смутилась? Уж слишком робко я играю. Она что, видит, как я напугана? Если я дальше буду так нерешительно играть, она догадается — что-то не в порядке».

— Леди, — сказал Шон, — вы не против, если я ненадолго включусь в игру?

— Отнюдь, — ответила Нелл. — Я готова обобрать вас. До последнего пенни. — Она хлопнула по столу. — Ваш ход.

Вступив в игру, он начал разговаривать, называя карты по мере того, как они появлялись.

— Валет. Наверно, стрит. Пара восьмерок. О, глядите. Три туза появились. Мой флеш налицо…

Он бросил еще пять долларов. Нелл и Тара замялись, а он расхохотался и лихо начал следующую раздачу. На этот раз Нелл перехватила инициативу и прижала его. Но он не отступил и продолжал играть столь же агрессивно. Тара видела и понимала, что он делает. Когда она обрела равновесие, он отвел Нелл от возможности догадаться, что происходит, — как птица отводит хищника от своего гнезда. Он продолжал жестикулировать и дурачиться: