— И что я буду делать с мечом? — насмешливо спросил он. — Веер можно хотя бы использовать.

— Это будет символ того, кем ты являешься.

— Самураем?

— Я уверена, что ты был рожден воином, — очень серьезно ответила Энджи. — Просто научился скрывать это под цивилизованной одеждой, но мой инстинкт подсказывает мне, что по духу ты — настоящий воин, самурай.

— То есть ты видишь меня бойцом. — Хьюго хотелось, чтобы она развила свою мысль.

— Не просто бойцом, — ответила она. — Боец просто сражается, а воин нацелен на захват и идет к своей цели, преодолевая любые преграды.

Столь точное определение разницы заставило Хьюго насторожиться. В его мозгу вспыхнули красные предупредительные огни. Как ей удалось так глубоко понять его сущность? Большинство женщин, ослепленные поверхностными вещами, не видели ничего дальше его туго набитого кошелька. Он понял, что именно это отличает Энджи Блессинг от других. Или он сам дал слабину и открылся ей больше, чем всем прочим женщинам?

И тут Энджи сказала то, чего он никак не ожидал:

— Позволь мне купить для тебя меч, Хьюго.

Он поднял руку в протестующем жесте.

— Но ты ведь не позволила мне купить тебе колье.

— В этой поездке я и так многое приняла как должное, Хьюго.

По-видимому, ей до сих пор не давала покоя мысль, что он купил ее. Нужно раз и навсегда прояснить этот вопрос.

— Хм-м-м… почему мне кажется, что, если я не соглашусь, этот меч окажется занесенным над моей головой?

— Потому что ты очень проницателен? — высказала предположение Энджи с улыбкой, понимая, что выиграла это раунд.

— Тогда позволь мне оценить, насколько проницательна ты, Энджи, — продолжил игру Хьюго. — Ты должна сама выбрать для меня меч.

— Бьешь меня моим же оружием? — колко спросила она.

Самураи носили два меча — один длинный, другой короткий. Энджи остановила свой выбор на длинном, которые носили офицеры японского флота. На мече даже стояло клеймо флотского арсенала в виде якоря, а ножны были сделаны из черного лакированного дерева. Меч стоил две тысячи долларов — намного больше, чем все три веера, вместе взятые. И Хьюго немного удивился, когда Энджи без колебаний достала свою кредитную карточку.

Она хочет показать свою независимость? Для нее так важно, чтобы он считал ее таковой? Женщиной, которую не поразить богатством и которая никогда не станет делать то, что не хочет?

Надо сказать, женщины дарили ему и более дорогие подарки — в основном одежду, в которой они бы хотели его видеть, или аксессуары как символы статуса, или предметы искусства, которые должны были хорошо, в их представлении, смотреться у него дома. Но ни один из этих подарков не был персональным, ни для него, ни для дарительницы.

С мечом все обстояло иначе, и это породило в Хьюго внутренний дискомфорт.

Он не мог воспринять его как просто ничего не значащий подарок, безотносительно к тому, что происходило между ними. Хьюго и без того понимал, что его чувства к Энджи намного глубже и сильнее всего того, что он испытывал когда-либо к женщине.

Когда они покинули магазин, он не удержался от вопроса:

— Почему именно этот меч?

Глаза Энджи удовлетворенно поблескивали — ей понравился собственный выбор.

— Потому что я вижу тебя не только самураем, но и храбрым до безрассудства пиратом, гоняющимся за добычей.

— А захвачу ли я в плен принцессу? — сорвалось с его языка помимо воли. Похоже, Энджи снова счастлива с ним. И Хьюго удивился, насколько счастливым при этом почувствовал себя сам.

Энджи легко рассмеялась, полностью расслабленная после того, как он принял ее подарок.

— Обязательно. Ты притащил ее на свой корабль, а потом, когда она не устояла перед тобой… Ведь ты обещал ей неземное блаженство… — Энджи бросила на него лукавый взгляд.

— Только обещал? Или все-таки доставил? — Он выразительно выгнул брови.

— Ммм…

Это междометие, имитирующее выражение сексуального удовлетворения, заставило его кровь ускорить свой бег, вызвав сильнейшее возбуждение.

— Давай вернемся в отель, — предложил Хьюго, сам не замечая, как ускорился его шаг. — Я снова почувствовал голод.

Но ему была нужна не еда. Совсем не еда.

Это был совершенно замечательный уикенд, думала Энджи, мечтая, чтобы он никогда не заканчивался. Но, конечно, время неумолимо, и вот они снова в аэропорту Нарита, ожидают посадки на рейс до Сиднея. Хьюго заметил, что она постаралась подавить зевок, и улыбнулся ей с покаянным видом.

— Утомил я тебя?

— Нет. Это приятная усталость. — Она улыбнулась в ответ. — Спасибо за эту поездку, Хьюго. Я наслаждалась каждой ее минутой.

— Это ты сделала ее приятной, Энджи, — тепло ответил он. Его греховные синие глаза сверкнули, заставив ее пульс участиться.

И речь не только о сексе, подумала Энджи. Вчера днем они побывали на видовой площадке Токийской телебашни и с высоты насладились панорамой города. Оттуда была видна даже гора Фудзи, покрытая сейчас снегом. Они посетили восточный сад Императорского Дворца и выпили чаю в павильоне, а потом… желание снова заставило их поспешить в свой гостиничный номер.

Хьюго был просто фантастичным любовником, способным пробудить в ней желание одним своим взглядом. Даже во время прощального ужина с его японскими коллегами в теппаньяки[4] на верхнем этаже небоскреба. Наслаждаясь видом ночного Токио, они ели креветок из Таиланда, лангустов из Сиднея и знаменитый японский стейк Кобэ. Энджи ела с огромным удовольствием, ни на минуту не забывая о том, чем вызван такой повышенный аппетит. Они примчались на ужин, выбравшись прямо из кровати, и, глядя друг на друга, мечтали поскорее оказаться в ней снова.

Энджи не стала бы протестовать, продержи ее Хьюго весь сегодняшний день в постели, но ей очень понравилась дневная морская прогулка вокруг Токио. Они много разговаривали, что породило в ней ощущение, будто ему на самом деле она интересна как личность, а не только как партнерша в постели.

— Какие у тебя планы на завтра? — спросил Хьюго.

— С глухим ударом упасть на землю, полагаю. Вернуться к реальной жизни и работе.

Хьюго нахмурился, пристально глядя на нее сузившимися глазами.

— Разве этот уикенд показался тебе чем-то нереальным?

— Может быть, он и был реальным для тебя, Хьюго, но для меня… — Энджи покачала головой. — Я как будто попутешествовала на ковре-самолете.