из наших сильно заинтересованы в том, чтобы ты не создавал помех мирному процессу. Работая здесь, я могла бы нейтрализовать их.

Я с досадой уставился на свои руки. Она продумала все на порядок лучше, чем я.

– Я даже не подумал… Да. Прости, Ана.

Она склонила голову:

– Пустяки.

– Я мог бы поразмыслить и лучше. – Я почесал в затылке. – Думаешь, ты сможешь обложить Мерлина мешками с песком?

Брови ее удивленно взмыли на лоб.

– Адские погремушки, да я просто потрясен, что он не откинул капюшон и не начал на меня орать. Не может такого быть, чтобы он сидел сиднем, когда есть возможность хлопнуть мне по моз… – Я осекся, увидев, как широко-широко раскрылись глаза Молли. Я оглянулся.

Одна из висевших на стене картин сдвинулась в сторону, открыв взгляду спрятанную за ней дверь. Дверь беззвучно отворилась, и в комнату вступил чародей – этакий сошедший с киноафиши древний Мерлин.

Артур Лэнгтри – один из старейших чародеев и наверняка самый могущественный из них в Белом Совете. Волосы и борода у него длинные, белоснежные, с редкими серебряными нитями, и ухожены они идеально. Глаза голубые, как зимнее небо, взгляд настороженный, но все лицо в целом являет собой образец утонченного благородства.

Мерлин Белого Совета был одет в простую белую мантию, правда, на талии красовался пояс из белой кожи, на какой обычно вешается кобура с пистолетом. Сначала я решил, что пояс этот изготовлен по образцу амуниции для диверсионных отрядов, но потом сообразил, что, вполне вероятно, дело обстоит ровным счетом наоборот. В кожаных кармашках лежали пузырьки – скорее всего, разнообразные магические эликсиры. Из кожаного чехла, похожего на кобуру, торчала рукоятка жезла или, не исключено, короткой дубинки. Еще на поясе висело несколько застегнутых подсумков – вероятно, со стандартным набором чародейского оборудования вроде того, что беру с собой я. А еще он держал в руке длинный белый посох из незнакомого мне дерева.

Секунду или две я просто таращил на него глаза.

– Что, мирные переговоры уже завершились? – спросил я, слегка опомнившись.

– Разумеется, нет, – ответил Мерлин. – Господи, Дрезден, неужели вы думаете, что мы можем позволить Совету Старейшин в полном составе стоять в радиусе досягаемости вампирских когтей? Да вы с ума сошли.

Я тупо заморгал.

– Из всего Совета Старейшин на сцене стоит один чародей Маккой, – сообщил он и поморщился. – За исключением Кристаса, разумеется, который не знает о принятых нами мерах безопасности. Посол запросто мог прибыть с целью убийства.

Я несколько раз открыл и закрыл рот.

– Значит… – выдавил я наконец, – вы оставили его там одного, тогда как вам самим ничего не грозит?

Мерлин пожал плечами:

– Одному из нас необходимо оставаться там на случай проблем. Кстати, Дрезден, это предложил Маккой. Он человек дерзкий, бесцеремонный и заслуживающий доверия.

Я насупился и мысленно выпорол свой мозг за тупость, стряхнув при этом усилием воли свою обычную враждебность по отношению к этому человеку.

– Вы не доверяете вампирам, – медленно произнес я. – Вы не пьете на этой мирной конференции ядовитый лимонад.

Лэнгтри терпеливо посмотрел на меня и перевел взгляд на Люччо.

– Джонстаун, – пояснила она. – Одно из самых массовых самоубийств прошлого века.

Он нахмурился, потом кивнул:

– А-а, метафора понятна. Нет, Дрезден, мы не готовы просто поверить им на слово – но очень многие члены Совета с этим не согласны. Кристас завербовал множество сторонников, жаждущих мира на любых условиях.

– Но если вы не хотите остановить войну, – удивился я, – какого черта вы помешали мне, капитан Люччо? Я мог бы устроить это для вас, не сходя с места.

– Не устроили бы, – спокойно возразил Лэнгтри. – Вас бы оглушили и бросили в яму. – На губах его заиграла легкая улыбка. – Хотя ваше предложение не лишено соблазнительности, практичностью оно не отличается.

Молли поставила локти на стол и подперла подбородок ладонями, задумчиво глядя на Мерлина.

Колесики у меня в мозгу продолжали вертеться: тик-так, тик-так… Судя по всему, часовая стрелка дошла до нужного места, и глаза мои сами собой широко раскрылись.

– Вы не собираетесь раскуривать трубку мира. Вы ждете нападения.

Он смерил меня ровным взглядом и как бы невзначай положил руку на свой боевой пояс.

– Угадали. Что вас на это навело, Дрезден?

Я раскрыл рот, чтобы дать резкий ответ, – не важно, Мерлин он там или не Мерлин, но Анастасия положила руку мне на запястье.

– Наша разведка, – перебила она меня, – сообщает о повышенной активности в стане Красных. Они накапливают силы.

Я переводил взгляд с Люччо на Мерлина и обратно:

– Вы полагаете, они попытаются провернуть фокус с троянским конем?

– Или что-нибудь вроде этого, – ответил Лэнгтри.

– Поэтому мы начеку, – продолжала Анастасия. – И подготовили самый мощный контрудар с начала войны.

– Эм… – подала голос Молли. – А что, если они всерьез хотят мира?

Все разом повернулись в ее сторону, и моя ученица неуютно поежилась под взглядом Мерлина.

– Но ведь возможно же и такое, – пробормотала она.

Лэнгтри улыбнулся одними губами:

– Леопард не в силах поменять свои пятна, мисс Карпентер. И если овца подружится с голодным волком, то лишь ненадолго. Сущность Красной Коллегии заключается в жестокости и крокодиловых слезах. Если они и заключают мир, так лишь для того, чтобы пополнить силы для нового нападения.

– Их повадки сформированы тысячелетиями, – подтвердил я (соглашаясь с Мерлином – надо же!). – Всегда надейся на лучшее, но готовься к худшему.

Молли задумчиво прикусила губу и кивнула.

Лэнгтри продолжал внимательно смотреть на меня:

– Мне нужно объяснять, зачем я вам это объяснял, Дрезден?

– Пожалуй, не помешало бы, – кивнул я. – Я хочу сказать, вы не привели никаких иллюстраций, профессор.

Лэнгтри сделал глубокий вдох, на мгновение закрыл глаза и отвернулся от меня.

– А? – нахмурилась Молли.

– Мы хотим, чтобы Красная Коллегия нанесла свой удар, если таковы их намерения, – сказал я ей. – Мы хотим, чтобы Красная Коллегия полагала, будто их трюк сработал. Мы хотим, чтобы они переоценивали свои силы и преисполнились самоуверенности. Но когда они нанесут удар, мы нанесем ответный – с такой силой, что они не поймут, что происходит, пока все не будет кончено.

– Нет, – поправил меня Лэнгтри. – С такой, что они даже не успеют понять, что нанесен удар. Все, точка. Мы больше не будем вести с ними войну – ни грязную, ни холодную, ни горячую – никакую. Мы намерены просто уничтожить их раз и навсегда. – Он чуть вздернул подбородок, и голос его сделался ледяным. – Стереть с лица земли.

Наступила тишина. В камине весело трещали поленья.

Я ощутил, как сжимаются у меня кулаки.

– Но для