от меня, он вполне социальный тип. Точнее, собака. А, ладно, не важно.

Я подождал, пока заведется мотор «жучка», и запер дверь. Потом взял распечатки Мартина, сдвинул ковер, закрывавший люк в полу гостиной, и спустился в свою лабораторию.

– Моя лаборатория, – произнес я, растягивая каждый слог. – Почему, когда я говорю это, мне всегда хочется добавить «муах-ха-ха-ха-ха»?

– Перебрали ужастиков от «Хаммер-филмз»? – послышался снизу ехидный голос.

Я добрался до последней ступеньки, пробормотал заклинание и сделал широкий пасс рукой. Тут же зажглась дюжина свечей.

Моя лаборатория не отличается изысканностью обстановки. Это бетонная коробка – фундамент жилого дома. Должно быть, когда дом строился, кто-то поленился заполнить это пространство землей или гравием. Вдоль стен тянутся полки и столы, забитые всяким чародейским хламом. В центре помещения стоит длинный стол, почти полностью занятый отлитым по частям из олова масштабным макетом центра Чикаго – вплоть до уличных фонарей и деревьев.

У моей ученицы тоже есть свое рабочее место – маленький столик между двумя стеллажами. На столике постоянно добавлялось тетрадок, инструментов и материалов, но ей каким-то образом удавалось сохранить хотя бы часть его поверхности свободной. Все у нее было аккуратно разложено и безукоризненно чисто. Граница между Моллиным и моим рабочими пространствами наглядна и недвусмысленна – словно начерчена на карте.

За последний год я усовершенствовал свой круг для заклинаний – пятифутовый обруч из свитых вместе медных, серебряных и железных жил, вделанный в бетонный пол. Обруч, заказанный у гнома – серебряных дел мастера, обошелся мне в три штуки зеленых. Сами материалы стоят не так дорого, но гномы терпеть не могут работать с железом и соглашаются на это только за солидную компенсацию.

Каждая вплетенная в круг металлическая жила покрыта рунами и знаками, позволяющими контролировать магические энергии на порядок лучше, чем любой простой круг. И символы на каждой жиле разные, вырезанные с точностью, на которую способны только гномы… ну, может, еще компьютеры. По всему кругу мерцали крошечные вспышки вроде статических разрядов, но мягче, более текуче – красные, голубые, зеленые.

Для чародея я сравнительно молод, однако кое-что иногда мне удается на славу.

Одна полка заметно отличается от всех остальных. Это обычная доска, по обоим концам которой громоздятся вулканические конусы оплывшего свечного воска. В центре полки белеет человеческий череп, окруженный любовными романами в мягких обложках. Стоило мне спуститься, как в пустых глазницах черепа затеплились оранжевые огоньки. Светящийся взгляд пошарил по помещению и остановился на мне.

– Слишком много ужастиков от «Хаммер-филмз», – повторил Боб-череп. – Или, может, слишком много шоу ужасов «Рокки-хоррор».

– Дженет, Брэд, Рокки… гм, – с готовностью подтвердил я.

Подойдя к полке, я снял с нее череп и под завывание Боба, пытавшегося имитировать озвучку упомянутых шедевров кинематографа, отнес его на более или менее свободный стол. Водрузив череп на стопку тетрадей, я положил перед ним Мартинов конверт.

– Нужно твое мнение об одной штуке. – Я открыл конверт и принялся раскладывать распечатанные Мартином фотографии.

Некоторое время Боб молча разглядывал их.

– Что мы здесь видим перед собой, а? – поинтересовался он наконец.

– Суперконденсаторы, – ответил я.

– Вздор. Это гораздо больше смахивает на ритуальные принадлежности.

– Угу. Я так понимаю, именно ритуальные принадлежности проходят у них в ведомостях под названием «суперконденсаторы».

Боб принялся внимательнее вглядываться в фотографии, бормоча что-то себе под нос… вернее, под дырку, где когда-то находился нос. На самом деле никакой он не говорящий череп – он дух интеллекта, по воле случая обитающий в специально заговоренном для этой цели черепе. Чародеям он помогал с Темных времен, и если не забыл за это время больше, чем мне вообще известно по магической части, так только потому, что он вообще ничего не забывает.

– Они отправлены одной партией. Мне нужна хотя бы приблизительная оценка того, для чего все это может предназначаться.

– Трудно судить по двумерным изображениям, – заявил Боб. – Как-то непривычно мне, когда измерений меньше четырех. – Череп в задумчивости полязгал зубами. – А больше ничего нет? Ну там, описания или еще чего?

Я заглянул в папку.

– Только инвентарный список. – Я ткнул пальцем в фотографию каменного ножа и сверился с номером. – «Кремневое лезвие», – прочитал я и перешел к кирпичу с отбитыми углами. – «Кирпич».

– Что ж, просто ослепительно как помогает! – буркнул Боб.

– Хм… Возможно, это просто не имеющий особого смысла хлам. Если тебе кажется, что это лишено конкретного назначения…

– Я этого не говорил, – обиженно перебил меня Боб. – Господи, Гарри, какой ты все-таки скептик!

– Так ты можешь мне что-то внятное сказать или нет?

– Я могу тебе сказать, что ты балансируешь на грани безумия, сахиб.

Я озадаченно моргнул:

– Чего?

Боб не поднимал взгляда от фотографий.

– У тебя вся аура искажена к чертовой матери. Прямо взрыв на фабрике красок. Обыкновенно такая бывает у психов.

Я хмыкнул и обдумал его заявление. Потом пожал плечами:

– Возможно, я принимаю это дело чересчур близко к сердцу.

– Тебе бы отдохнуть в каком-нибудь тихом месте, босс. Пусть мозги расслабятся. И напряжения поубавится.

– Вот спасибо, доктор Фрейд, – буркнул я. – Возьму на заметку. Так ты можешь мне сказать что-нибудь про эти предметы или как?

– Не могу, пока не обследовал их в натуре, – заявил Боб.

Я хмыкнул еще раз:

– Супер. Еще одна неудачная подача для чародея-сыщика.

– Уж извини, – сказал он. – Но все, что я могу тебе сказать по этим снимкам, – это детонатор.

Я нахмурился:

– Что ты имеешь в виду?

– О, ну совершенно же очевидно, что это объекты для темной, опасной магии, – терпеливо, как младенцу, объяснил Боб. – Только посмотри на все эти углы и грани. Даже намека нет на пропорциональность и равновесие. Это предназначено для чего-то разрушительного, смертоносного.

– Пока сходится, – кивнул я. – Дошли до меня слухи, что война скоро вспыхнет с новой силой. – Я устало взъерошил волосы рукой. – Так для чего, ты говорил, нужен этот детонатор?

– Для чего-то темного? – спросил Боб. – Только одно приходит на ум.

Я вдруг похолодел. В горле пересохло.

– Человеческое жертвоприношение, – жизнерадостно прощебетал череп. – Заклание невинного.

Глава 10

Я устало облокотился на стол и закрыл глаза.

Красная Коллегия готовила разрушительный акт высшей черной магии.

А для успеха этого их ритуала, каким бы он ни был, им требовалось человеческое жертвоприношение.

В голове у меня мелькали кадры какого-то жуткого кино, в котором Мэгги истекала кровью внутри ритуального круга, окруженная толпой вампиров под мрачным небом.

Во всем этом проглядывала какая-то жуткая, зловещая элегантность. Одним ударом они убивали мою дочь и наносили удар по Совету. Это голое предположение, конечно, но, судя по тому, что я знал о