— Впервые слышу! — с неподражаемой честностью и непробиваемой наглостью объявила девчонка и, наморщившись, слегка дернулась. Сморщив еще и слегка вздернутый носик, она вскинула голову и, покрутив кистями рук, невинно попросила, — Отпусти руки, а? А то чую, нам обоим скоро плохо будет.

— Да что ты? — деланно удивился парень и, вжав оборзевшую бюджетницу в стенку, наклонился вплотную к ее лицу, пристально вглядываясь в ее глаза, — Девочка, а твоя наглость вообще имеет границы? И что же ты будешь делать, если я тебя не отпущу?

— Я? — вроде бы удивилась Солнцева и моментально зажмурилась, — Да я, собственно, уже ничего. Я… апчхи!!

Оглушительный чих прокатился по просторному и не так давно опустевшему холлу учебного корпуса. Те немногие студенты, кто еще остались, ранее со смехом и наслаждением наблюдали за развернувшимся действом, увидев, что случилось, шокировано замерли. Кто-то ранее достал мобильники, снимая на камеру столь занятное зрелище, кто-то вполголоса предлагал свои варианты того, как гроза всея альма-матер разделается с рыжей занозой, которая давно сидела в печенках и выела всю селезенку едва ли ни половине учащихся и преподавателей. Она реально всех достала и, казалось бы, сегодня, встретив, наконец-то того, кто был ей не по зубам, должна была реально получить по заслугам. Золотая молодежь ожидала от своего негласного вожака всего, чего угодно…

Но только не соплей и слюней, прилетевших благодаря чиху бюджетницы ему прямо в лицо!

Тишина в холле стало такой, что на нее можно было опереться спиной. И слишком звонким на ее фоне стало одно-единственное слово, озвученное нахальным, насмешливым хоть и с виноватыми нотками, женским голоском:

— Ой…

Глава 3

Ой? Ой??

— Господи, ну почему ж вместо мозгов ты мне при рождении подарил язык без костей? — тяжело дыша, спросила вслух, не особо надеясь получить ответ на заданный в никуда вопрос, попутно перемахнув через невысокую кадку с каким-то цветком.

Понятия не имею, кто ее поставил прямо посреди лестницы, но отодвигать возможный фикус времени не было — тяжелый шаги по где-то внизу, а так же гробовое молчание не оставляли времени и пространства для маневра. Так что я, вцепившись в перила, дала ходу вверх по лестнице, лихорадочно соображая, куда бы мне слинять так, чтобы можно было потом легко покинуть корпус, не попавшись никому на глаза. Я почему-то не сомневалась, что на выходе ждать меня будут… и отнюдь не с радушными объятиями!

Хотя, о чем это я вообще? О каком выходе может идти речь, если меня вот-вот поймают, а следом сделают… Точно не знаю, что сделает со мной Исаев, когда моя рыжая и наглая светлость окажется, наконец-то, в его руках, но точно вам говорю — мне даже задумываться об этом страшно! Тем более сейчас, когда нас разделяют каких-то три лестничных пролета. Вот ни капли не сомневаюсь, что вусмерть обиженная нехристь до сих пор еще даже не запыхалась, в то время как бедная я, поднявшись, наконец-то, на четвертый этаж быстрым бегом, готова была свесить язык на бок.

Эх, говорила мне Лелик, бросать курить, а я не собиралась даже. Сказала бы она еще заранее, что от Исаева нужно держаться как можно дальше… А не, пардон, об этом она мне тоже сообщила. Но блин, кто б знал, что этот гад сам мне под руку попадет?! Я же просила меня отпустить, честно предупреждая о последствиях, когда почувствовала, что в носу свербит уже нестерпимо, но нет же — надо было ему до победного поиграть в мстительного альфа-самца на потеху достопочтимой публике!

Короче, этот обаятельный гад за что боролся, на то и напоролся.

Признаю, в тот момент, когда мои… эм… прощу прощения, сопли щедро украсили физиономию местного красавчика, я почувствовала как и удивление, так и полное моральное удовлетворение. Ну и капельку вины, не без этого. И все ж таки, эта нехристь была сами виновата: по его вине я, кажется, простудилась, и по его же вине я не смогла прикрыть рот и нос ладошкой, как учила мама в детстве.

Конечно, мамуля учила делать это платком, и этот самый платок весьма удачно оказался в кармане моей куртки. Его-то я, глядя на зажмурившегося Исаева, стоявшего напротив меня с просто-таки окаменевшим лицом, под ледяную тишину и под взглядом множества свидетелей, наклонившись, впихнула в крепко сжатый кулак парня. А затем, фальшиво похлопав по плечу, наставительным тоном произнесла:

— Вот до чего непослушание доводит нехороших мальчиков. Я же говорила «отпусти», а ты все «нет», да «нет». За платок можешь не благодарить, у меня в запасе еще парочка осталась. Если что — обращайся, всегда рада буду помочь. Чао!

И задала стрекача.

Нет, ну а что еще оставалось делать?

Проскочить мимо сокурсников Исаева мне помогло реальное чудо, в простонародье зовущееся ступор обыкновенный, кратковременный. Они предпринять ничего не сумели, но едва я сумела преодолеть один-единственный лестничный пролет, как снизу раздался вполне натуральный рык… Судя по нему, а так же по ускоренному топанью ног я поняла, что если меня поймают (а меня рано или поздно поймают, не могу же я от него вечно бегать!), то освежуют самым натуральным образом, без помилования и анестезии. И не знаю, есть ли у нехристи дома камин, но в том, что сегодня он чучело меня любимой себе в собственность заимеет, я не сомневалась ни коим образом!

Черт! Почему я на улицу-то не побежала, почему наверх помчалась? Сейчас сидела бы дома, пила пустырник с валерьянкой, да паковала вещи в чемодан, попутно заказывая билет на далекую Аляску…

— Стой!

— Ага, нашел дурака, — коротко хохотнула, что есть мочи припуская по пустующему коридору, хотя, признаться честно, было как-то совсем не смешно. Ну, допустим, добегу я до конца коридора, потом сверну в следующий, спущусь по лестнице, а дальше что? Наверняка же там у дверей кто-то, да дежурит! Думай, Солнце, думай, если не хочешь оказаться редким экземпляром в коллекции собственноручно невинно убиенных зверушек господина Исаева…

— Стой!

Блин, да как он так быстро бегает-то, он что, Карлсона на пропеллер где-то по дороге грабануть успел?! Так банально нечестно!

Не успела я свернуть в следующий коридор, как с лестницы в уже преодоленный мной, шагнул Демьян и, честно признаться, оборачиваться мне к нему не хотелось. А уж останавливаться и сдаваться тем более. Уцепившись пальцами за косяк, чтобы не занесло на повороте, я резко свернула… и почувствовала сильный удар под грудью, когда меня кто-то прямо на ходу перехватил. Воздух выбило из легких,